Мамлей, сидящий за вторым столом, медленно переводит удивленный взгляд с газеты на меня. В моей голове стремительно проносится: да ты знаменитость, Майки! Главное — не зазвездеть.
— Эмм… Не знаю, что там обо мне пишут и говорят, я просто выполнял свои обязанности. — Вижу, второй лейтенант тихонько фигеет, в хорошем смысле этого слова. — А все же где мне найти полковника Дерби?
— О да, сэр! Конечно! — встряхнувшись, затараторил он. — Вам нужно подняться на второй этаж. Кабинет полковника в конце коридора налево, сэр!
Забираю документы и поднимаюсь на второй этаж. Искомый кабинет нашелся быстро. На двери прибита табличка, опять на двух языках: «Col William O. Darby. Полковник Уильям Дерби». До этого момента я чувствовал себя вполне нормально, даже весело, а сейчас в животе собрался комок, сердце застучало, как после первого поцелуя, а голова загудела. Страшно? А то! Я в армии ни с кем старше майора не общался, а тут целый полковник, командующий армейским спецназом. В случае ошибки фига с два отверчусь своим иностранным происхождением. Да будь что будет! Поправляю форму и решительно стучусь в дверь.
— Войдите.
Открыть дверь, шаг вперед, рюкзак с плеча и к ноге, встать по стойке «смирно». Теперь попробуем доложиться о прибытии:
— Сэр, первый лейтенант Майкл Пауэлл прибыл для прохождения дальнейшей службы, сэр! — На одном дыхании такие фразы я прежде не отмачивал — не было ни практики, ни времени, но сейчас даже не сбился и не выдохся.
— Пауэлл! Я тебя ждал. Рад видеть столь знаменитого американского офицера! — Бодрый крепкий мужик лет эдак тридцати, с приятным лицом и располагающей улыбкой, встал из-за стола и подошел ко мне. Как он в таком возрасте стал уже полковником? — Вольно, лейтенант. — Рукопожатие у Дерби сильное — было ощущение, что кости все же затрещат. — В батальоне уже легенды ходят о тебе. Верно, спас своего начальника, защитил раненых, спланировал вместе с советским пограничником операцию по уничтожению батарей гаубиц и ПТО, исполнил ее. Организовал наших сержантов из отряда инструкторов и занял крепкую оборону, которой немцы с поляками, кстати, так и не прорвали. — В глазах полковника нескрываемое удовлетворение. А что же? Если простой американский мамлей меня в зад готов был лобзать за мою популярность, то полковник, наверное, будет доволен фактом моего присутствия в его подразделении.
— Спас русских танкистов, в довершение всего защитил двух офицеров НКВД и, будучи раненым при взрыве гранаты, отстреливался из пистолета до последнего патрона. И вновь удачно! — Собеседник в эмоциональном порыве даже по столу ладонью хлопнул. — Семь патронов и три убитых врага! И это сделал тяжелораненый человек! Черт, да если у меня в дальнейшем так же будет стрелять хотя бы половина из солдат и офицеров батальона, мы за месяц до Берлина дойдем!
