С появлением магнитофона домашние забеспокоились, что ребенок начнет переписывать западный материал за деньги, обогащая разных «чмуров», и в кои веки раз проявили интерес к нуждам «ребенка», договорившись по телефону о сеансе бесплатной перезаписи у «Сержика».
В конечном итоге все (или почти все) оказалось так доступно, хоть отказывайся на полдороге — меняй маршрут, и снова в погоню — за ускользающим дефицитом: паюсной порнографией, стерео-открытками, газовыми зажигалками и трехцветными шариковыми ручками… Все организовать и умертвить — взрослые это умеют. По блату. Чтобы потом годами тебя этим попрекать. Самойлов с недоверием относился к бесплатным вещам. Он любил деньги и не понимал, как так можно?
Сейчас, входя в тесный подъезд (сталинские вдвое просторнее), он тоже не верил, что все получится, он не застесняется, сможет четко изложить свои пожелания, а с ним будут иметь дело как с волевым, вполне грамотным для своего возраста вундеркиндом, а не с капризным малюткой, которому хочется то щеночка, то попугайчиков…
«Дайте мне шанс!» — мысленно требовал Самойлов, одолевая короткие ступеньки, но не слышал в ответ хор одобрительных голосов за своей костлявой спиной.
«О! Да у вас теперь глазок! — воскликнула мать, пропуская вперед топтавшегося на пороге Самойлова. — Ну, где ты там застрял со своим чемоданом?»
Самойлову вдруг захотелось посмотреть в глазок оком обитателя квартиры, он еле сдержался и, быстро сняв шапку, пальто и ботинки, без приглашения направился, повинуясь интуиции, куда ему нужно.
Дверь, ведущая «куда нужно» была прикрыта. Не заперта изнутри, но и не распахнута. Самойлову показалось, что сделано это демонстративно. Забыв в коридорчике магнитофон, он без спроса уселся на диван, словно перед кабинетом врача, и стал разглядывать брусничные шерстяные носки у себя на ногах. В кухне одна тётка предлагала другой просушить рукавички.
«Его там нет! — ужаснулся Самойлов. — Его нет дома».
Ничего сложнее он придумать не мог. Но в столовую, подобно доброй фее, с шумом влетела Элеонора; быстро сообразив, в чем тут дело, она громко произнесла:
«Серж! К тебе гости. Притти янг бой».
Затем артистично приложила ухо к двери, подмигнув Самойлову. Она была в парике. Не дождавшись от брата ответа, Элеонора уверенно выстучала пальцами пианистки «та-та-та-там» из Бетховена, и с укором повторила:
«Серж! Обслужи же молодого человека!»
Прошло секунд сорок, и дверь немного отворилась, повинуясь невидимой руке.
