— И сами с собой.
— Да, это главное. И чтобы никакой злобы, никакой мерзости. Только тихая, счастливая жизнь.
— Ты так красочно её рисуешь.
— А она такой и будет. Бля буду, такой! Неужели мы за все наши страдания не заслужили немного тишины и покоя?
— Заслужили, заслужили. Только Лене надо в школу ходить. Будет в твоей глухомани школа?
— Ну конечно будет! Школы везде есть. Школа — это не проблема, найдём. Будем баню топить, самовар ставить.
— Ух, какая у тебя деревенская душа!
— Да, деревенская. Я сейчас понимаю, что надо жить вдали от больших городов, от паскудных людей, надо создать своё маленькое, тихое счастье. В конце концов, счастья достойны все, даже самые последние ублюдки.
— Да, — смотрела на меня Галя, — нам необходимо счастье.
Мы обнялись и повалились на пол.
— Может быть, — шепнула она мне на ухо, — заведём и второго ребёнка?
— Точно! — воскликнул я. — Второго, а быть может и третьего!
— Тише ты, тише, — положила Галя ладошку на мои губы. — Лену не разбуди.
Мне снилось что-то тёплое и светлое. Именно так, без объяснений и определений: тёплое и светлое. Кажется, я летал во сне. Первый раз в жизни.
Боль ворвалась в тело мгновенно. Был звук — глухой, короткий. Я передёрнулся, захрипел и схватился руками за грудь. Что-то мокрое, горячее, вязкое. Ничего не видно, чёрт возьми, почему ничего не видно? Я сплю?
Потом я увидел свет. Он был тусклый, отдалённый, он был лампочкой в коридоре. Я зарычал от боли, раздирающей грудь, опёрся скользкими руками о кровать и поднялся на ноги.
Всё расплывалось перед глазами. Я в комнате? Да, я в комнате, она тёмная. Вдали свет и человеческий силуэт. Галя?
Галя сжимала в руке пистолет и пятилась от меня.
— Не подходи! — орала она. — У меня ещё нож!
Я сумел сделать к ней два шага. Она вертела передо мной пикой и замахивалась стволом. Что это? Что это всё означает?
За её спиной я увидел Лену. Она подпирала стенку и сжимала в руках сумку, в которой были деньги.
— Лена! — крикнула ей Галина. — Выходи из квартиры! Быстро выходи.
Я сделал ещё шаг. Сил больше не было. Ты подстрелила меня? Ты на самом деле подстрелила меня?
Тело перестало слушаться, я почувствовал как оседаю на пол и врезаюсь в него лицом.
— Ссука…
В коридоре раздались торопливые шаги, входная дверь захлопнулась.
Кровь вытекала из груди обильным ручьём, я почувствовал губами, что лужа достигла лица. Я сумел просунуть руки под тело и закрыл ладонями рану.
Я умираю? Меня не будет сейчас?
Ничего. Сейчас полежу, приду в себя, оклемаюсь. Вызову «скорую». Здесь есть телефон? Да, здесь есть телефон! В каждой сраной московской квартире есть телефон. Он в коридоре. Сейчас я доползу до него, наберу две цифры, и добрые врачи спасут меня. Сейчас, сейчас. Вот я уже ползу. Сантиметров двадцать, нет? Всего десять? Ну ничего, десять тоже хорошо. Надо полежать, отдохнуть и снова ползти. Несколько рывков, и я у цели. Я же везучий, я выкарабкаюсь. Я обязательно выкарабкаюсь. Я ещё поживу, ещё похожу по земле, ещё вспорю брюхо сестрёнке. Я ещё не достиг заветного счастья, я достоин его. Я достоин!
