Пришлось сесть на железную оградку у дороги.
Сел, открыл банку, отхлебнул пивасика. Оглядываюсь.
Город как был кучей говна, так и остался. Ничего не изменилось за десять лет. Так, несколько новых зданий, и всё. А так всё та же грязь, та же срань.
Что-то не ласково ты меня встречаешь, город. А, что такой неласковый-то? Боишься, сука? Бойся, бойся, правильно делаешь. Я сейчас нереально злой. Я сейчас на всё готов. Я всех твоих жителей раком поставлю, а тебя с землёй сравняю. Не веришь? Погодь чуток, ещё узнаешь, на что я способен.
— А, бабусь! — крикнул проходившей мимо старухе. — Что вы все такие неласковые? Злобные такие. Город что ли виноват?
— Что? — повернулась она на голос. — Злые?
И приободрилась.
— Ой, злые, сынок, злые. Давеча в магазин пошла, кефир выбираю…
— Всё, старая, всё, — осадил её. — Понятно всё с тобой. Ступай, куда шла.
— Что? — вопрошала старуха. — Злые?
— Ну-ка брысь отсюда! — привстал и заорал на неё.
Бабушка испуганно заковыляла дальше.
Вот ведь, люди. Дашь им палец, они всю руку откусят. Лишь бы кто пожалел, лишь бы кто надежду вернул на благополучный итог. Нет надежд, идиоты! Сдохните все до одного! В муках сдохните! А кое-кому я помогу.
Выбросил пустую банку, настроение не улучшилось. Ну правильно, когда это с пива настроение повышается. Надо водку выжрать — может, полегчает. Ох, как тяжко мне, ох, как тяжко! Может и вправду в сугроб свалиться, да тихо копыта откинуть? Не дадут. Они же гуманисты, они же поднимут и спасут. Да и сам не дамся! Нельзя сейчас умирать, не время. Вот сестрёнке брюхо вспорю, тогда можно подумать. А пока её на пику не посажу, нет мне покоя в этом мире.
— Эй, мужик! Чирик подгони!
— Нет денег.
— Стой, урод!
Деньги есть вообще-то. Но что я буду последние тратить, если с лохов сбить можно.
— Охуел, гандон?
— Что тебе надо? Сказали, нет денег.
— Нет, я не понял, ты реально охуел? Я тебя сейчас урою, фуфел.
— Иди на хуй!
Ага, ссукабля, вот оно! Нашёлся смельчак. Ну, сейчас можно. Сейчас отведу душу. Спасибо, братан.
Правой в самый челяк приложился. Что-то хруснуло, мне хруст этот отрада сущая, обожаю, когда от моих ударов у кого-то хрустят кости. А ещё лучше — когда ломаются.
— На тебе, чёрт! На, сука! На, падла!
Он типа сопротивляться пытался. Кулаки выставил, что-то вроде боксёрской позы изобразил. Да и кулаки здоровые, намного больше моих. Но не боец. Так, козье племя, рабочий класс. На жопу его быстро посадил.
А затем ногами начал. О, кайф какой ногами пиздить! Блаженство. Сказка. Поэзия, бля! Он руками закрывается, с боку на бок перекатывается, а я топчу его, топчу.
