Актеры слушали молча. Справа у дверей толпились музыканты, рабочие сцены, реквизиторы.
Речи были немногословны. В победу верили все. Хромой бутафор Алексеич вдруг рассказал, как гнали «германа» под Ригой в шестнадцатом году, сообщил, что у него три сына в армии.
Любимица публики, пожилая актриса говорила о том, что и женщины не будут в стороне в этой войне.
Последний акт играли торопливей, чем обычно. Два раза опаздывал оркестр, и музыканты виновато улыбались.
После спектакля Нелли Ивановна ехала домой вместе с Долининым. На солнечных улицах было много народа. Оглушительно гремело радио.
Всю дорогу они оба молчали. Молчал и шофер. Наконец Долинин неожиданно сказал:
— Вероятно, машину на днях придется сдать.
Первым желанием Нины в эти дни было как можно скорей увидеть отца, поговорить с ним, решить, как ей быть. Она несколько раз звонила по телефону, который он ей дал, но то отвечали, что полковник занят, то, что его нет и сказать, когда он будет, трудно.
Она звонила из дому, когда там никого не было, или бегала в автомат. Никто не должен был знать о том, что она задумала. И только в конце второй недели она, позвонив однажды утром, услышала его голос.
Он обрадовался ее звонку и сказал, чтобы она пришла через час, объяснив, где он находится.
Нина покинула душную будку автомата и, не заходя домой, направилась по указанному адресу.
Город был заклеен плакатами. Тень Наполеона чернела за спиной жалкой фигурки Гитлера. Женщина-мать призывала к защите Родины. Уже выгоревшие на солнце утренние газеты на стенах пестрели передовыми, требовавшими стойкости и мужества.
Ходить медленно в эти дни становилось трудно. Обычно неторопливые, ленинградцы теперь все спешили. Прежде стоило кому-либо задержать прохожего и спросить у него, как попасть на ту или другую улицу, — и тот немедленно останавливался и до тех пор и с такими подробностями объяснял приезжему, на чем и куда ему следует доехать, что внимание становилось в тягость.
Теперь все изменилось. Носились слухи, что в город проникли шпионы, что они выведывают адреса военных объектов и оборонных заводов. И ленинградцы сделались подчеркнуто бдительными. Теперь ко всякому, кто о чем-либо расспрашивал, относились с подозрительностью и вместо вежливых объяснений отмалчивались, да еще поглядывали, спроста ли человек интересуется, как проехать на Выборгскую набережную.
Порой дело принимало серьезный оборот и ничего не подозревавший иногородний гражданин попадал в весьма неприятное положение.
