Пригладив руками свои растрёпанные волосы, Палладис прошёл через дверной проём в главную часть Храма. Как обычно, она была запружена скорбящими, и приглушённые рыдания женщин и мужчин возносились к вделанным в карнизы бесстрастным ангелам. Палладис почувствовал, что его глаза влечёт к плавным изгибам Отсутствующего Ангела, и положил свою руку на его холодную мраморную поверхность.
Тёмный нефрит происходил из Сирии, его вручную довели до ума и отполировали до такой гладкости, которая достижима лишь при любовном отношении мастера. И несмотря на это, Вадок Сингх забраковал его и выбросил прочь. Палладис почувствовал, как при мысли о военном каменщике Императора его руки стискиваются в кулаки. Сингх был столь одержим своим ремеслом, что отметал всё, что не соответствовало его жёстким требованиям, будь то сырьё, инструменты, чертежи или люди.
Особенно люди.
Взгляд Палладиса привлекло лишённое черт лицо, и он снова спросил себя, чьим же портретом должна была стать его неоконченная поверхность. Теперь это было неважно. Оно никогда не будет завершено, так что это был пустой вопрос. Палладис услышал, что кто-то зовёт его по имени, и оторвал глаза от отсутствующего лица, чтобы посмотреть на другой конец помещения.
Роксанна сидела вместе с Майей и двумя её выжившими детишками. На обоих прекрасно подействовали противомикробные средства, которые девушка получила от Антиоха. Сбоку сидел муж женщины, Эстабен, и Палладис почувствовал прилив раздражения. Он запретил этому человеку распространять листовки "Лектицио Дивинитатус", понимая, что неблагоразумно привлекать дополнительное внимание к месту, которое люди настойчиво называют храмом.
Роксанна подняла руку, и он ответил ей тем же жестом. Он знал, что она навлечёт на них беду, – это было лишь вопросом времени. Кто-то вроде неё не мог скрываться вечно, даже в таком месте как Город Просителей. Здесь никто об этом не знал, но Роксанна была уникумом, и её семья в конце концов потребует, чтобы она к ним вернулась. Применив силу, если на то возникнет необходимость.
Он направился к ней, сочувственно улыбаясь скорбящим и понимающе кивая тем, кто их сопровождал. Когда он приблизился, Роксанна подняла на него глаза и положила ладонь на головку ребёнка, устроившегося у Майи на руках.
– Похоже, лекарство действует, – сказала она. – Думаю, оба будут в порядке.
– Рад это слышать, – откликнулся Палладис, ероша волосы мальчика, сидящего рядом с Майей.
