Наджиб аль-Махтум прикрыл дверь, как бы выпроваживая его, затем повернулся к своим товарищам. Некоторое время все трое молча смотрели друг на друга. В расположенные высоко под потолком узкие окна лился яркий солнечный свет, который отчетливо высветил семейное сходство троих, обычно не столь резко бросавшееся в глаза. Вес они унаследовали от кого-то из предков широкий лоб, мощные скулы и полные губы. Однако индивидуальные черты каждого из троих легли на этот типаж.
— Что ж, будем надеяться, что это оно, — произнес Ашраф.
Все трое мгновенно подошли к стульям и заняли места у стола, словно эти слова Ашрафа послужили для них сигналом. Крышку откинули, и наконец неглубокий продолговатый ящичек был открыт. Раздался дружный вздох.
— Пусто, — сказал Ашраф. — Да, вряд ли стоило ожидать, что…
— Мы должны были… — начал Харун, но Наджиб перебил его:
— Аш, он не пустой.
Двое остальных затаили дыхание. На дне ящика лежали два конверта, почти невидимые из-за контраста света и тени.
Несколько мгновений трое в безмолвии разглядывали их.
Наконец Наджиб и Харун подняли глаза на Ашрафа, и тот извлек два бумажных прямоугольника — коричневый канцелярский конверт и удлиненный белый.
— Это завещание! — с удивлением воскликнул Ашраф и кивнул на коричневый конверт. — И письмо, адресованное дедушке.
Он швырнул конверт на стол и принялся вскрывать завещание, запечатанное красной лентой.
— Что за фирма? — поинтересовался Наджиб. — Это не старик Ибрагим?
Ашраф перевернул конверт и показал своим спутникам логотип юридической фирмы.
— «Джамаль аль-Вакиль», — прочитал он и поднял голову. — Вы о таком слышали?
Двое других покачали головами. Лоб Ашрафа перерезала складка, когда он извлек из конверта фирменный бланк.
— С чего бы человек накануне войны отправился заверять завещание неизвестно к кому? — пробормотал он себе под нос и уставился в бумагу.
— Что там? — в унисон спросили двое других.
— «Моей… — стал читать Ашраф, но запнулся и встретил пораженные взгляды брата и кузена, — моей жене…» Он был женат.
— Женат? На ком?
Ашраф вновь углубился в документ.
— «Моей жене, Розалинде Оливии Льюис…» Английское имя. Это значит, когда он был в Лондоне…По всей вероятности. — Он прочитал еще несколько строк, помертвел и оторвал глаза от бумаги, чтобы бросить на своих товарищей предупреждающий взгляд. — Она была беременна. Они ждали сына.
— О Аллах! — прошептал кто-то.
Все трое теперь глядели друг на друга.
— Если бы был ребенок, она бы связалась с нашей семьей, — слабым голосом проговорил Харун. — Особенно в случае, если бы родился мальчик.
