И что теперь, черт возьми, будут думать Ногтоны? Ведь мать Джун больше всего на свете интересовали сплетни, ее нос всегда заранее чувствовал, если где-то было что-то не так. Кроме того, миссис Ногтон явно пыталась заинтересовать его своей дочерью. И, по всей видимости, девушка и сама хотела добиться его внимания. Но Ян замечал в ней лишь отсутствие души и мозгов.
Лучшее, что он мог сделать в такой ситуации, это просто уехать из Лох-Касла на какое-то время. Если он попросит перевести его в какую-нибудь другую бригаду, то начальник штаба напомнит ему, что во время войны солдат должен выполнять приказ командира и оставаться там, где он приносит наибольшую пользу, а свои личные интересы надо принести в жертву общему делу.
Когда небо начало светлеть и исчезла последняя звезда, Ян, словно приведение, сел в кровати и окинул безразличным взглядом комнату. Поднос с грудой сигаретных окурков свидетельствовал о бессонной ночи.
Он почувствовал благодарность, когда услышал сигнал горна, и, несмотря на то что был совершенно измучен, встал, побрился, привел себя в порядок и надел форму. Ян очень обрадовался, не обнаружив миссис и мисс Ногтон в столовой. Правда, ему показалось, что майор бросал на него несколько странные взгляды, но молодой человек постарался себя убедить, что это ему только кажется. Затем он отправился на работу, понимая, что только пребывание среди людей и какое-нибудь полезное занятие — это то, что ему сейчас так необходимо. Когда в зал вошли женщины, Ян сразу почувствовал приближение беды. Его мысли снова вернулись к Гейл. Бедняжка! Она ничего не знает. А ведь это он виноват в том, что так подвел ее.
Далмиер сразу же написал записку, в которой сообщил девушке о неприятностях, возникших в результате встречи с Джун Ногтон.
«Не беспокойся. Все вышло не слишком удачно, но, полагаю, моим объяснениям поверили. Если миссис Ногтон спросит тебя о чем-либо, просто подтверди мои слова. Скажешь, что позвала на помощь, а я услышал и вошел в комнату.
Ян».
Маленькая сухая записочка. Так непохожая на те восхитительные любовные письма, которые он писал ей во Франции. Каждое утро он посылал ей записку, хотя они встречались лишь накануне. Эти письма жгли руки, они дышали страстью мужчины, который потерял от любви голову.
Разумеется, трудно ожидать, что Ян станет вести себя точно так же, как раньше. Это небезопасно. И неправильно. Но Гейл была просто потрясена этими прагматичными, сухими словами.
