— Что ты сказал?
— Я сказал: «Ты знаешь меня». — Он протянул руку и сжал мое запястье, легко обхватив его своими пальцами.
— Ты же не серьезно.
— Разве? Ну, хорошо, тогда давай представим, что я серьезно. Что бы ты сказала?
— Ну, прежде всего, это был бы практически инцест.
— Чушь собачья.
— И почему я? — Мало-помалу этот разговор начинал мне нравиться. — Ты же всегда считал меня простой, как дважды два четыре, ты мне сам об этом говорил…
— Но теперь все по-другому. Ты теперь не простая. Ты превратилась в прекрасную викингшу…
— …И у меня нет никаких способностей. Я даже не умею составлять букеты.
— А за каким чертом мне нужно, чтобы ты составляла букеты?
— И вообще, мне порой кажется, что у тебя толпы поклонниц по всей стране, которые сохнут по тебе и мечтают, что однажды наступит день, когда ты предложишь им стать миссис Синклер Бейли.
— Может, и так, — ответил Синклер с приводящим в бешенство самодовольством. — Но мне они не нужны. Мне нужна ты.
Я задумалась над этим и, как ни странно, нашла эту мысль интригующей.
— И где бы мы жили?
— В Лондоне, конечно.
— Но я не хочу жить в Лондоне.
— Ты сумасшедшая. Только там и можно жить. Все происходит там.
— Мне нравится за городом.
— Мы будем ездить за город по выходным — я сейчас так и делаю, — навещать друзей…
— И чем бы мы занимались?
— Отдыхали. Плавали на лодке, возможно. Ходили бы на скачки.
Я насторожилась.
— На скачки?
— Ты когда-нибудь была на скачках? Это же самая восхитительная вещь на свете! — Синклер приподнялся на локтях так, что теперь его глаза были на одном уровне с моими. — Я что, уговариваю тебя?
— Есть одно маленькое обстоятельство, о котором ты еще не упомянул, — сказала я.
— И что же это?
— Любовь.
— Любовь? — Синклер улыбнулся. — Но Джейни, разумеется, мы с тобой любим друг друга. Всегда любили.
— Но это другое.
— Как это другое?
— Я не смогу объяснить тебе, если ты сам еще не понял.
— И все-таки попробуй.
Я сидела в тревожном молчании. Да, я понимала, что в каком-то роде Синклер прав. Я всегда его любила. В детстве он был самым главным для меня человеком. Но что я чувствовала по отношению к мужчине, которым он стал? Я не знала. Опасаясь, что он прочтет все это на моем лице, я опустила глаза и стала рвать жесткую траву, вырывая пучки с корнями, а затем пуская их по ветру.
— Я думаю, — наконец заговорила я, — все дело в том, что мы оба изменились. Ты стал другим человеком. И я теперь фактически американка…
— О, Джейни, брось…
