Возможно ли, что они, как некогда, станут любовниками? Есть ли надежда, что отношения между ними возобновятся? На эти вопросы Себастьян Перрон готов был ответить утвердительно, ибо страстно желал бывшую свою возлюбленную; она же смерила его долгим, невыразимо печальным взглядом.
Заметив это, судья смутился:
— Что с тобой, Амели?
— Себастьян, — упрекнула она, — неужто ты ни слова не спросишь о нашем ребенке, нашем сыне Юбере?
Себастьян поморщился, побледнел и отвернулся — вопрос произвел на него странное, не поддающееся объяснению впечатлению. Еще более необычен был его ответ.
Сначала он бормотал что-то неразборчивое, потом заявил:
— Разве он не умер? Не вы ли только что, в присутствии вашего мужа, дали понять, что ребенка больше нет?
— Действительно, — волнуясь, заговорила Амели, — вот уже восемнадцать месяцев, как мой ребенок исчез, именно так, как я говорю, Себастьян, — исчез…
— Ничего не понимаю, — отвечал судья, — полагаю, вы хотите сказать, что он умер?
Теперь уже Амели явно была в смущении. Она замолчала, с минуту подумала.
— Себастьян, — решительно заговорила она, — я обращаюсь к тебе не как к возлюбленному — я хочу говорить с судьей… Я намерена сообщить тебе нечто крайне важное. Ты должен выслушать меня…
Но Себастьян не хотел ничего слушать.
— Амели, — взмолился он, — не говори загадками и не пытайся меня раздваивать… То, что можно рассказать возлюбленному, судье порой лучше не знать…
— Неважно, — глухо промолвила Амели, — ты должен знать все… все, что я думаю, на что уповаю… что оплакиваю… на что надеюсь… Ровно восемнадцать месяцев назад на лионском направлении произошло железнодорожное крушение… Мой муж и мой ребенок — наш ребенок — ехали в том самом поезде. Катастрофа была ужасной — мертвые, пропавшие без вести, раненые, в числе последних был и мой сын, мой малыш Юбер… Вернувшись домой, Поль Дро посмел сказать мне, что мой ребенок умер.
— Ваш ребенок? — прервал ее судья: странное дело, только эта мелочь и взволновала его в рассказе Амели. — А почему не сказал он… наш ребенок?
— Поль Дро ведь был в курсе дела, — не замедлила с ответом Амели, — он знал, что у меня был любовник, что я беременна, и все-таки женился на мне.
С горькой усмешкой она добавила:
— Это презренное ничтожество Поль Дро был тогда беден, а я богата — вот вам и благородство…
Признание молодой женщины испугало судью, он эгоистично осведомился:
— Муж знал имя вашего любовника, отца ребенка? Известно ему мое имя?
