Судья не долго оставался в замешательстве. Амели Тавернье нашла способ перемолвиться с ним и язвительно бросила ему в лицо:
— Не очень-то вы спешили, дорогой, на встречу со мной, да я вас и не ждала… Если угодно, я сию минуту представлю вас одному милейшему человеку, с которым свела знакомство несколько недель назад, ухаживая за больной тетей; теперь он жених мне, а через две недели мы поженимся.
С иронией поглядывая на него, Амели предложила:
— Хотите, чтобы я представила вас друг другу?
— Нет, — холодно ответил судья и, не мешкая, уехал в Париж.
Воротился он в ярости и досаде.
Нельзя сказать, чтобы он пылал к своей любовнице безмерной страстью; он соблазнил ее, сбил с пути, но она не так уж много значила для него, избалованного успехом у женщин.
Узнав, что возлюбленная с легкостью нашла ему замену, он был уязвлен в самое сердце, и уязвлен не только ее переменчивостью.
Амели Тавернье известила любовника, что беременна — потому-то она и надумала выскочить замуж; Себастьян Перрон не мог смириться с тем, что супруг ее, без всяких на то прав, станет и отцом их ребенка; это ведь мой ребенок, твердил он, это наш ребенок, и у него будет другое имя и другой отец?
В душе судьи расцвело незнакомое ему доселе чувство; по зрелом размышлении он признал: женитьба на Амели Тавернье вряд ли сулила ему блестящие перспективы, и все же он горько сожалел, что отныне навсегда будет оторван и удален от собственного ребенка — тот родится, вырастет и будет считать отцом постороннего человека.
Себастьян Перрон сказал себе:
— Я должен забыть Амели.
Однако в своих поступках мы не всегда следуем своим же решениям; время от времени, из газет или от общих знакомых, судья кое-что узнавал о судьбе бывшей своей любовницы.
В довершение всего — сколько в жизни случайных совпадений! — произошла встреча, для всех троих явившаяся полнейшей неожиданностью. Себастьян Перрон знал, что Амели вышла замуж за профессора Дро; когда, перебирая бракоразводные дела, он наткнулся на это имя и потом, когда ему пришлось мирить супругов, судья сидел, точно оглушенный.
Со времени их последнего свидания протекли годы, многое унесло с собой время, жизнь ушла далеко вперед, но в тайниках души Себастьян Перрон хранил нежное, живое воспоминание о своей хорошенькой подружке.
Как давно они не видались! Амели стала еще прелестней, еще привлекательней, годы замужества сделали ее настоящей парижанкой, отмеченной печатью неповторимости, особой грацией и особым шиком, о которых и знать не знала либурнская провинциалка.
