— Как можно, — вымолвил он с той наивной непосредственностью, за которую ему многое сходило с рук, — неужто я не ослышался, господин председатель?.. Неужто служитель правосудия угрожает неподчинением своему начальнику?.. Не верю, быть того не может!.. Сдается мне, господин председатель попросту шутит.
Доминик обладал даром мгновенно успокаивать Себастьяна Перрона.
Ко всему прочему, тот ведь и сам знал, что судебный исполнитель говорит сущую правду.
Разве имел он право роптать и плакаться? Разве пристало ему, председателю судебной палаты, подавать пример неповиновения?
Себастьян Перрон взял себя в руки.
— Я и впрямь пошутил, — слукавил он. — В котором часу начинается прием?
Доминик вновь выглядел спокойным и благодушным.
— Его следовало начать четверть часа назад, господин председатель.
— Прекрасно, — сказал Себастьян Перрон и машинально скинул сюртук. — Доминик, подайте мне мантию и шапочку.
* * *
Примирение, а точнее сказать — попытка примирения, входит в обязанности судьи и составляет первый этап бракоразводного процесса; эта процедура повторяется так часто, что давно стала пустой формальностью и только иногда, волей обстоятельств, приобретает характер поистине трагический.
По закону, сам председатель суда или, по крайней мере, председатель одной из палат обязан лично побеседовать с поссорившимися супругами и убедить их не идти на развод.
Только после того, как оба супруга в присутствии судьи засвидетельствуют твердое намерение расстаться, дело запускают в производство.
Обязанность, теоретически возложенная на председателя суда, на практике чаще всего отправляется специальным судебным уполномоченным.
Именно так обстояло дело в ходе настоящей сессии, а судебным уполномоченным как раз и был судья Бурниш.
Случившееся с Бурнишем несчастье вынудило председателя суда назначить ему замену, и он, в согласии с законом, призвал Себастьяна Перрона к прямым его обязанностям, которые тот не исполнял лишь потому, что на это отступление от правил смотрели сквозь пальцы.
Путаясь в слишком длинной мантии и придерживая левой рукой волочившийся сзади подол, Себастьян Перрон заторопился в зал, где вместо судьи Бурниша ему предстояло мирить рассорившихся супругов.
Помещение для примирения супругов совсем не походило на зал судебных заседаний — величавый, торжественный; эту небольшую, затянутую темно-зеленой материей комнату вообще вряд ли можно было назвать залом — в ней едва умещались письменный стол для судьи и пара кресел для супружеской пары.
