* * *
Каменные стены одиночной камеры сочились влагой и могильным холодом. Нынешней ночью Зиверс чувствовал его каким-то обострившимся чутьем. За время, проведенное в тюрьме с момента вынесения приговора, Вольфрам уже свыкся с мыслью о скором расставании с жизнью. Привык чувствовать бесплотное присутствие в камере демонов смерти, караулящих его грешную душу. Временами ему казалось, что он уже мертв и похоронен, а толстые могильные черви глодают его бренное тело. Щелкнул отпираемый немногословным толстым охранником замок камеры.
– Последний завтрак? – не вставая с лежанки и не открывая глаз, поинтересовался узник. Если так, то до казни, назначенной трибуналом, оставалось не более пары часов.
– Ты ошибся, Вольфрам! Надо всегда надеяться на лучшее! – произнес до боли знакомый голос.
Зиверс резко вскочил на ноги, но, почувствовав слабость, вновь рухнул на лежанку. Протерев дрожащей рукой глаза, эсэсовец завозился на жестком ложе, пытаясь привести неожиданно ослабшее тело в вертикальное положение. Наконец он уселся на лежанке, упершись спиной в шершавую холодную стену.
– Фридрих? – до сих пор не доверяя собственным глазам, выдохнул Зиверс. – Но как?
– Так, – односложно ответил Хильшер, проходя в камеру.
Он подошел к лежанке и остановился. Несколько бесконечно долгих секунд они смотрели друг другу в глаза. Первым сдался Хильшер.
– Прости, старина, – прошептал он, бережно опуская на пол сумку, которую сжимал в руках. – Я ничего не смог сделать для тебя.
Он тяжело вздохнул и уселся на нары рядом с Зиверсом.
– Я думал, что смогу повлиять на решение трибунала… Но я где-то просчитался…
– Не надо извинений, – глухо отозвался штандартенфюрер, – это я должен просить у тебя прощения. Я… Я – предатель! Ведь я чуть было не поставил под удар всю нашу работу! – голос Вольфрама окреп. Последние слова он прокричал в промозглый полумрак каземата.
– Да, – согласился Фридрих, – и львиную долю своих сил я потратил на то, чтобы закрыть тебе рот.
– Как тебе удалось повлиять на Джонса и остальных? – Зиверс постепенно оживал, присутствие рядом верного друга, соратника и учителя вселяло в него пускай зыбкую, но надежду.
– С этим как раз проблем не возникло – способ старый, проверенный неоднократно. Помнишь, как мы в тридцатых привлекали в орден нужных людей? Финансовых воротил, политиков, ученых…
– Помню. Но у тебя не было времени да и возможности для полной обработки…
– Хорошо, что ты это понимаешь, – одобрительно улыбнулся Хильшер. – Но, повторюсь, – я, увы, не всесилен!
