Все это были, конечно, сказки, но я все равно позавидовал Харви. Сигне пробежала по аэропорту, как антилопа, только что родившаяся и еще нетвердо стоящая на ногах, и замерла, согнув руки в локтях и расставив ноги, как будто боялась показаться излишне женственной.
Первым делом я рассказал Харви, что мой багаж вместе с яйцами был украден в аэропорту. Ньюбегин напустил на себя деловой вид и пару дней сновал по квартире из комнаты в комнату, издавая возгласы неодобрения. Сообщение о краже багажа вызвало у него напускной гнев. В конце концов он заявил, что те, кто занимался этим делом, просто пустились в авантюру. Это была идиотская ловушка-сюрприз — пакет с взрывным устройством.
— Спасибо, — поблагодарил я его. — Было бы просто замечательно, если бы на таможне меня попросили открыть коробку.
Харви бросил на меня взгляд из-под тяжелых век.
— С таможней все было улажено, — и захлопнул дверь в свою контору. Харви именовал конторой любую комнату, где у него стояла пишущая машинка.
Просидел он в своей «конторе» довольно долго.
Единственное, о чем он спросил — знает ли обо всем Долиш? Это предположение я отверг с безмятежным выражением лица. Больше он со мной практически ни о чем не говорил вплоть до утра вторника — третьего дня моего пребывания в Хельсинки. Харви захватил меня с собой в клуб любителей сауны, членом которого состоял. У Харви всегда была какая-то страсть к душу и ванне, и ритуал сауны он воспринимал с огромным энтузиазмом.
Клуб располагался на маленьком островке недалеко от берега, на который вела небольшая дамба. Снег покрыл все пространство до самого горизонта, и потому трудно было поверить, что мы находимся на острове. Клуб помещался в низкой избушке, запрятанной среди елей. Ее красновато-коричневые стены были сработаны из натуральной древесины. В пазы между бревнами забился снег.
Мы разделись и прошли через отделанную белым кафелем душевую, где банщица терла кому-то спину. Харви открыл тяжелую дверь.
— Здесь парилка, — сказал он. — Типично финская.
— Очень хорошо, — отозвался я, хотя не смог бы объяснить, к чему относилось мое одобрение.
Изнутри по размерам и форме парилка напоминала грузовик для перевозки скота. Две скамейки, сколоченные из досок, занимали большую часть помещения и находились под самым потолком, так что сидеть приходилось согнув шею, чтобы не пробить его головой. Здесь все было отделано деревом, почерневшим от дыма и распространяющим сильный запах смолы.
