У Джона был большой опыт в плане колюще-режущего дерьма, только в более крупных масштабах, и он больше раздаривал раны, нежели получал их сам. Конечно, пару раз его резали в сражениях, но он оставлял на порядок больше отверстий в телах врагов, и, как татуировщик, всегда имел при себе свой набор инструментов: в его куртке прятались всевозможные виды кинжалов и ножей, и даже длинная стальная цепь. Ну и, на всякий случай, пара пистолетов.
Да... все это и пара шипованных скоб.
Которые он никогда не использовал в борьбе с врагом.
Нет, это было не оружие. И хотя их не затягивали ни на чьих бедрах вот уже почти месяц, они все равно не были бесполезными. Сейчас скобы каким-то образом давали ему ощущение безопасности. Без них он чувствовал себя голым.
Дело было в том, что эта твердая сталь была единственным связующим звеном между ним и той, кого он любил. Что, учитывая произошедшее между ними, несло в себе некий космический смысл.
В своих отношениях они не зашли так далеко, как ему хотелось бы. То, что Хекс носила вокруг своих бедер, чтобы приручить свою симпатскую природу, не предполагало той стабильности, которую он искал в отношениях, но именно это подвело его к мысли о своем личном способе угомонить собственных демонов. Когда все здесь закончится, она всегда будет с ним. На его коже, и под ней тоже. На его плечах и в его сердце.
И он надеялся, что человек достойно сделает свою работу.
Когда Братья по какой-то причине решались на татуировки, иглой работал Вишес, и он был настоящим профессионалом в своем деле – черт, красная слеза на лице Куина и черная дата на задней части шеи были полным отвалом башки. Проблема заключалась в том, что если придти к Ви с запросом, подобным этому, то сразу последуют вопросы – и не только от него, но от других.
В Братстве не так много секретов, но Джон хотел бы сохранить свои чувства к Хекс только для себя самого.
Правда заключалась в том... что он любил ее. Безгранично, безвозвратно, в стиле «даже смерть не в силах разлучить нас». И хотя его чувства безответны, это не имело значения. Он уже смирился с тем, что та, кого он хотел, не хотела его.
Единственное, чего Джон не мог выносить, это того, что над ней издеваются и подвергают медленной, мучительной смерти.
А у него нет возможности ее защитить.
Он был одержим ее исчезновением. Зациклен на нем до саморазрушения. Жесток и неумолим к тому, кто забрал ее. Но это касалось только его одного.
Единственный плюс во всей этой ситуации заключался в том, что Братство тоже стремилось выяснить, что, черт возьми, с ней произошло. Братья никогда не бросали в беде своих, а когда они отправились выручать Ривенджа из той колонии симпатов, Хекс довольно быстро влилась и стала частью команды. Когда пыль рассеялась, и она исчезла, все предположили, что ее похитили, и это могли сделать кто-то из двоих: либо симпат, либо лессер.
