Фрост поднялся с пола и нащупал сверток.
— Каждую ночь мне оставляет это один из ресторана. Понятия не имею, кто он такой.
— Я говорил с ним, — сказал Чэпмэн. — Старенький такой, сухощавый. Он сказал, что видел, как вы каждую ночь роетесь в отбросах. Говорит, что никто не должен добывать себе пропитание так.
— Давайте сядем, — предложил Фрост. — Тут есть тахта, кто-то ее бросил. Я на ней сплю. Скрипит ужасно, и пружины выпирают, но все лучше, чем на полу.
— Очень плохо? — участливо осведомился Чэпмэн.
— Да как сказать… Сначала Святые прихватили меня на улице после суда и, кажется, спасли мне жизнь. Поговорил с каким-то старым идиотом, который выяснял, читал ли я Библию и верю ли в Бога. Потом заявился Эплтон со своей шайкой, устроил облаву. Они, думаю, хотели поймать кого-то из главарей Святых. Тот вроде был один из них. Я побежал, провалился сквозь гнилые доски, когда полиция ушла — выбрался. Пару дней просидел там — даже нос боялся высунуть. Но голод не тетка, пришлось выйти. Вы представьте, что значит добывать еду в городе, когда даже нельзя встать с протянутой рукой, а украсть — духа не хватает.
— Никогда об этом не думал, — покачал головой Чэпмэн, — Но могу себе представить.
— Вот и остается потрошить мусорники. Тоже, знаете, не просто решиться. Но когда голоден, смиряешься и с этим. А через день-другой делаешься настоящим знатоком отбросов. Мести для ночлега тоже найти не просто, главное — приходится их часто менять. Тебя замечают, интересуются… Здесь я остался дольше, чем следовало бы, — лучшее место из всех. Поэтому вы меня и нашли. Если бы я вел себя правильно, ничего бы у вас не вышло. — Фрост помолчал. — Борода растет. Бритвы нет, понимаете? Скоро зарастут щеки, а волосы покроют лоб. Татуировок не станет видно, тогда, наверное, осмелюсь выходить и днем. Говорить все равно ни с кем не стану, но не надо будет так скрываться. Может, на меня станут глазеть, а может быть, и не будут, в этом районе и без меня странных личностей хватает. Никогда с ними дела не имел, побаиваюсь. Тут надо искать свой путь, каждый выживает по-своему.
Он замолчал и взглянул на смутно белеющее в темноте лицо Чэпмэна.
— Простите, — вздохнул Фрост, — Я разболтался. Давно ни с кем не говорил.
— Продолжайте, — попросил Чэпмэн. — А я буду сидеть и слушать. Энн захочет узнать, как вы.
— Нет, — покачал головой Фрост, — Не надо ее вовлекать. Пусть лучше держится в стороне. Что она может? Дело кончится тем, что Энн расстроится, вот и все. Пусть поскорей забудет обо мне.
