А Петю неотвратимо тянуло к «триптихизму» — шляпам, сандалиям и плавкам. Это крепко-накрепко засело в нем, еще со счастливых времен Педро. Всяческими уловками он пытался затащить Олю примерить какую-нибудь шляпку.
— Взгляни-ка, мамочка! — указывал он мизинцем, как бы строя «козу», на соломенную шляпу с черной тульей и красными полями, усеянными звездами. — Не правда ли — прелесть?
— Прелесть, — откликалась Оля с кротким скептицизмом. — Говна пирога! В такой только поминки по совдепии справлять.
Петя заискивающе улыбался:
— Мамуля, ты бы поаккуратнее выражалась. Тут русские на каждом шагу.
— И что?! — повышала она голос. — Совков наших стесняться? Ты меня удивляешь, Петр!
— И меня тоже, — поддакнул я.
— А чем же это, простите, он вас удивляет? — насторожилась Оля.
— А он меня всем удивляет!
— Как это? — напугался Петя.
— Да так, — махнул я рукой. — Удивляешь — и все тут!
— Не будьте голословны, — напирала Оля, — приведите, пожалуйста, пример!
— Издалека придется. Пожалуй, не доведу!
— По-моему, вы опять валяете дурака! — заметила Оля с обидой.
— Верно, — согласился я. — Валяю понемногу.
Петя дико заржал на русском языке, вспугнув парочку украинских канадцев. А Оля вдруг потупилась и сказала с застенчивой улыбкой:
— А зря вы так. У меня сегодня, между прочим, день рождения.
— Она всегда такая нервная на свой день рождения, — подхватил Петя. — Это от расположения звезд.
— Излишние подробности никого не интересуют. Понимаешь, Фетюков? — посуровела опять Оля.
— Да о чем вы, друзья? День рождения в Канкуне, в гнезде Времени — это же подарок судьбы! Давайте, побольше целенаправленности — сейчас же выберем подарок, а затем — ресторан.
— Мамуля, шляпку! А?! — с последней надеждой воскликнул Петя.
Но Оля уже была у входа в ювелирный магазин под названием «Скупой рыцарь». Потом она, конечно, жалела о своем выборе. Да что делать? Вероятно все то же расположение звезд выкинуло на ее день рождения такую шутку. А все начиналось так изящно!
У дверей нас приветствовал джентльмен во фраке:
— Сеньора, сеньоры! Рады вашему визиту!
— Может, он обознался, — предположил Петя. — Как ты думаешь, мамочка?
— Не мели чепуху, — огрызнулась Оля и поплыла величаво меж стеклянных прилавков, заполненных излишествами жизни.
Меня же в этой ослепительно-сияющей лавке сразу привлекла как бы посторонняя тут стойка бара, на которую я и указал Пете.
— Гляди, как она одинока в этом пространстве. Мне жалко ее до слез.
— Мамуля, — сказал Петя, — ты здесь смотри, а мы — вон в том уголке…
