— Поднять бом-бом-шпринцель! Шпанкоганы, на абордаж!
— Петя, Педро, — тормошил я его, — у тебя где чакры находятся?
— Хрен их знает, — хрипловато отвечал Петя, — погляди в правом кармане.
Вскоре он окончательно проснулся и подпрыгнул на скамейке.
— Поехали на руины — у меня там дело есть!
Когда мы добрались до местных руин под названием «Сан Хервасио», то поняли, что Эрнан Кортес был серьезным малым — крушил от души. Впрочем, Петя, окинув беглым взором обломки древней цивилизации, сказал коротко: «Подходящее место!»
Он вспугнул чету игуан и принялся копать норку под огромным камнем. Я не на шутку перепугался. Стоял на почтительном расстоянии, глядя, как Петя, подобно фокстерьеру, быстро углубляется в островной грунт.
— Педро, что происходит?
Он не отвечал, стремительно уходя под землю. Я подошел ближе:
— Петя! — но до слуха моего донеслось лишь глухое ворчание. Именно так рычит фокстерьер, вцепившись мертвой хваткой в лисью морду.
Я понял, что промедление подобно, и, ухватив Петю за задние ноги, выволок из норы.
— Чего-то я закопался, — обалдело сказал он, присаживаясь на камень, — хотел небольшую ямку, да увлекся…
— А ямка-то зачем?
— Сейчас увидишь, — смущенно ответил Петя и достал из кармана глиняную куколку. Запеленав ее носовым платком, уложил в подкаменную яму и засыпал землей, старательно разровняв поверхность. С минуту, опустив голову на грудь, он постоял у камня, и губы его беззвучно шевелились.
Затем он поднял на меня прозрачные, как воды Карибского моря, глаза.
— Не смейся, пожалуйста. Это же древний обычай — богиня плодородия и все такое прочее! Вот и думаю: может родиться чего-нибудь, — Петя внезапно залился румянцем и потупился. — Ну, я имею в виду — какая-нибудь дельная мысль в голове. К примеру, как Россию обустроить.
Над Петиной пока еще свободной от бремени головой носились ласточки. Они, конечно, многое повидали, эти косумельские ласточки. Но сегодня в их полете сквозила полная растерянность. Одна чуть не врезалась Пете в лоб. Парочка, что помоложе, потеряла сознание и теперь лежали кверху лапками на руинах.
— Все образуется, Педро, — сказал я ласково. — Если ты очень хочешь, обязательно родишь.
Смеркалось, когда мы покинули «Сан Хервасио». Петя был весел и полон лучших предзнаменований.
— С выпивкой завяжу. Курить брошу, — рассуждал он. — Потерплю! Главное, чтобы мысль родилась здоровая! Правда ведь?
А я уже завидовал Пете. Как ни крути, а у него есть теперь надежда. И даже кое-какая вера в богиню Икс-Чель. Вообще он живет, похоже, в другом времени. Или иначе его ощущает — пьет пиво, не ища в нем водки. А если и обнаружит, то искренне удивится и, возможно, порадуется…
