.
В те годы Кирилл был новым патриархом Александрии. Его главным противником стал римский префект Орест, христианин, который, в отличие от Кирилла, следовал традиционным римским представлениям о религиозном и этническом многообразии. Орест считал, что в целом следует терпимо относиться к религиозным практикам, если люди признают имперскую власть, соблюдают законы и платят налоги. Разумеется, терпимость не распространялась на бунтовщиков или тех, кто презирал законы, в этом случае Рим проявлял жестокость. Но если этого не было, римская власть не стремилась поддерживать одни религиозные группы и подавлять их соперников. Кирилл же хотел разгромить иноверцев и христиан иных направлений и готов был в случае необходимости использовать для этого силу. Орест с опасением наблюдал за тем, как растет власть церкви, подрывая власть империи, и у него были личные основания для таких опасений. Он знал, что Кирилл велел своим людям тайно наблюдать за ним и замечать, не отступит ли он хоть на шаг от ортодоксии или нет каких-то вещей, которые могли бы нанести ущерб репутации префекта[118].
И вот однажды между ними разгорелся острый конфликт. В Александрии давно существовала большая иудейская община, которая обратилась к властям с жалобой на одного христианского активиста, устроившего беспорядки во время традиционных танцев и театральных представлений иудеев. Римские власти согласились с тем, что возмутителя спокойствия, который «ревностно внимал проповедям Кирилла», следует призвать к порядку, и к нему даже применили пытки. Тем самым Орест дал понять Кириллу, где кончаются границы власти церкви, но этим дело не кончилось. Отношения между патриархом и иудеями становились все напряженнее, и это привело к погромам. Кирилл возглавил «бесчисленную толпу», которая грабила синагоги и выгоняла из домов иудеев, чьи предки поселились в городе еще семь столетий назад. Хотя Орест обратился с жалобой непосредственно к императору, он был бессилен против патриарха, взявшего власть в свои руки[119].
«Разумеется, ничего не стоит столь далеко от духа христианства, как такое дозволение убийств, драк и тому подобных вещей»
Тем временем в город прибыли семь сотен монахов из Нитрийской пустыни. Они восклицали, что Орест – язычник и идолопоклонник, преследующий их возлюбленного патриарха. Когда вооруженная охрана префекта разбежалась, монахи забросали Ореста камнями и ранили его. Это был вопиющий акт неповиновения, из-за которого в другом месте и в другую эпоху император мог бы стереть с лица земли целый город. Орест отдал приказание предать зачинщика мучительной смерти, но это также не испугало Кирилла. Вместо этого он распорядился превратить убитого инока в мученика и мгновенно совершил его канонизацию – к недоумению многих христиан, в целом готовых поддержать своего духовного руководителя
