Накануне того, как войти в Лалибэлу и предать ее огню и мечу, имам увидел страшный сон. Суровый голос, звенящий и пронзающий сердце, сказал ему: "Если имам не спасет завтра женщину, он умрет!" Левша проснулся в лихорадке, чувствуя тяжесть во всех членах. Страшные слова продолжали звучать в его ушах и заставляли сердце болезненно сжиматься. Имам стал искать женщину, которую он мог бы спасти, но ни одной женщины не осталось в округе -- все они разбежались и попрятались, напуганные приближением его войска. Полный недобрых предчувствий, имам Ахмед отправился осматривать храмы Лалибэлы, о чудесах которых ходили легенды.
Сумрачной и жуткой показалась ему Лалибэла. Бесчисленные подземелья, ведущие в самые недра земли, заманивали души в преисподнюю. Странные, вытянутые лики святых смотрели со стен, кто с укором, кто с насмешкой. Ужас все глубже проникал в душу Ахмеда. Ужас и ненависть к чернокожим монахам в черных рясах.
Войдя в Бетэ Ымануэл, самый большой и богатый храм Лалибэлы, имам приказал развести посреди храма костер и согнать к нему всех монахов. Странное дело -- чем ярче разгорался костер, тем сильнее бил Левшу озноб. Он поднял глаза и замер -- с потолка жутким взглядом, полным угрозы, на него смотрели двенадцать апостолов. Ахмед зажмурился и попытался справиться с собою. Тут согнанные в церковь монахи затянули заунывные псалмы. Отзвуки их голосов разносились по подземелью, рождая странное эхо, полное вздохов и всхлипов. "Зов шайтана!" -- ужаснулся имам.
-- В огонь! -- пронзительно закричал Левша. -- Всех монахов -- в огонь!
Не успели воины выполнить приказ имама, как невесть откуда в храме появилась женщина в белоснежных одеждах. Стремительно подбежав к костру, она прыгнула в огонь. Мусульмане застыли в растерянности, не зная что делать.
-- Назад! -- крикнул Ахмед, но голос его сорвался и перешел в хрип. -Назад!
Языки пламени лизали белые одежды женщины, но она, казалось, не замечала этого. Спокойно стоя посреди бушующего костра она заговорила, и имам вздрогнул -- ее голос был голосом из его сна:
-- Я не сгорю в огне, если ты, собака, поклянешься не губить Лалибэлу!
-- Клянусь! -- воскликнул Ахмед и бросился в костер, желая спасти женщину. Воины, пришедшие, наконец, в себя, поспешили на помощь имаму. У него, к счастью, успела только обгореть одежда, женщина же была вся покрыта ужасными ожогами.
Имам постепенно приходил в себя, к нему возвращалось всегдашнее спокойствие. В последний раз оглядев сумрачный храм он приказал:
