Прозвучало два выстрела.
Оба охранника упали. У обоих во лбах зияли черные дыры.
Остальные солдаты были не столь глупы и безропотно вошли в пустую клетку. Уэст высадил заднюю дверь вагона топором: ему не хотелось, чтобы его побеспокоил кто-нибудь еще.
Джек подскочил к Волшебнику, сорвал с него повязку и в ужасе уставился на своего избитого друга:
— Волшебник, это я. Боже, что они с тобой сделали!..
Лицо старого профессора представляло собой багрово-синее месиво. На руках и груди краснели шрамы от электрошока. Длинные седые волосы были заляпаны спекшейся кровью...
— Джек! — всхлипнул он. —Джек, прости! Мне так неловко, что тебе пришлось взвалить на себя все это!.. Думал, я здесь умру. И представить не мог, что ты за мной придешь!
— Ты бы сделал для меня то же самое, — сказал Уэст, глядя на толстый шест, к которому были прикованы кандалы Волшебника и Тэнка. — Не радуйся раньше времени. Мы еще в опасности.
Джек достал паяльную лампу и приступил к работе.
На выезде из туннеля составу преградил путь второй «Оборотень», ощерившийся пушками на головной вагон...
Но за мгновение до поезда на свет божий вырвалось кое-что другое...
Ракета «Хищника».
Снаряд вспарывал воздух, застилая его длинным дымовым саваном, пока не врезался во вражеский вертолет. «Оборотень» разорвало на миллион кусочков.
Поезд вылетел из туннеля и взял резко влево, повинуясь направлению железной дороги.
Но расслабляться было рано: в живых оставался самый опасный преследователь.
Ми-24.
Он нависал над головным вагоном, поливая его испепеляющим огнем.
Внезапно свинцовая буря утихла.
«Что за...»
Шум на крыше...
Не успел Каланча осознать, что происходит, как через одно из разбитых окон в кабину влезло что-то темное...
В грудь Каланчи впечаталась пара кроссовок, прижав его к полу.
«Черт! Я кретин! Это охранники из задних вагонов! Должно быть, пробрались по крыше...»
Как только охранник выхватил пистолет, Каланча ударил ему по коленной чашечке — и тот взвыл от боли. В следующее мгновение в руке Каланчи появилось оружие и выстрелило солдату в грудь: один раз, второй, третий...
По крыше как будто забарабанил дождь.
Каланча вскочил и увидел, как на нос головного вагона спрыгнули еще три пары кроссовок, заслонив железную порогу — длинный прямой участок рельсового пути, кончающийся резким поворотом влево. Составу предстояло мчаться вдоль крутого склона, покрытого слежавшимся снегом.
—Охотник! — крикнул Каланча в переговорное устройство. — Как там у тебя?
