— Если вы хотите знать, что такое настоящий человек и чем он отличается от пустозвонного ничтожества, читайте русских классиков, — говорил Андрей Платонович. — Читайте и ищите, непременно найдете, где они гневны, непримиримы и беспощадны в изобличении трусости, лжи, лицемерия и малодушия. Читайте и обязательно думайте, почему эксплуатация, неравенство и бедность искони считаются врагами человека и люди всю свою жизнь, всю сознательную историю боролись и борются за их уничтожение.
Так говорил он на комсомольском собрании. Он говорил, и глаза его блестели — гневные, большие, с черными зрачками. А начал цитировать Чехова — «В человеке все должно быть прекрасно…» — мне показалось, будто в этих разгневанных глазах вспыхнул чудесный огонь — они загорелись иссиня-зеленым пламенем и стали излучать животворное тепло.
Тогда я впервые подумал, что быть педагогом суждено не каждому. Такой воспитатель, как Андрей Платонович, обладает, вероятно, прирожденным даром; этот дар заключается в том, чтобы уметь передать не только идею, основную мысль сообщаемых сведений, но вместе с нею, не стыдясь собственных чувств, показать и свое человеческое к ней отношение. Не потому ли, что далеко не все обладают таким драгоценным талантом воспитателя, многие добрые советы проходят сквозь наши юные души, словно сквозь редкое сито, оставляя на их поверхности только куски хорошо известного или чего-нибудь слишком уж удивительного. Возможно, я ошибался.
Жил Андрей Платонович в, маленьком деревянном доме в углу школьного сада. Жили вдвоем: он и его единственная дочь Настенька, ученица седьмого класса. Когда мы окончили школу, Настенька перешла в восьмой и мечтала со временем стать драматической артисткой. Мать Настеньки, инженер-технолог, умерла; после ее смерти Костровы и приехали в Сосновку. Многие девчонки из школы завидовали Настеньке: и тому, что отлично училась, и главным образом тому, что всегда красиво и со вкусом одевалась. Настенька не обращала на девичьи пересуды ровно никакого внимания.
Сдав последний выпускной экзамен, мы зашли к Андрею Платоновичу поблагодарить за наше воспитание.
— Спасибо, спасибо, друзья, — говорил учитель. — Желаю вам всего доброго. Но знаете, что я скажу вам? Где бы вы ни были и что бы ни случилось с вами в будущем, никогда не забывайте милую Сосновку. Условились?
Пашка хотел было выяснить, как следует понимать это пожелание, но тут прибежала румяная Настенька (в руке у нее был утюг, в другой — стопка белья, перевязанная полотенцем), Андрей Платонович заторопился, и нам пришлось уйти.
