Ленинградские тетради Алексея Дубравина | страница 64

Не знаю, что переживали в те минуты мои беспокойные друзья — они в составе оркестра сидели в районной радиостудии. Я же буквально витал в поднебесье: стоял рядом с директором школы у хриплого репродуктора и, словно зачарованный, слушал пение Катюши. Катя пела «Колыбельную», ей аккомпанировал оркестр. Жизнерадостный Моцарт, солнечный голос Катюши и наш комсомольский оркестр — лучшего не было в Сосновке, думалось мне, и хотелось, чтоб знали об этом все-все.

Дня через два о нашем оркестре писали в областной газете. Перечислили его организаторов. К удивлению и зависти Юрия, первым назвали почему-то Виктора.

Французское выражение comme il faut (комм иль фо) в переводе на русский означает: «сообразно с требованиями приличия». В далекое старое время, например в эпоху Льва Толстого, так называли вполне благовоспитанного человека. Это выражение мы, конечно же, где-то вычитали и, еще не зная точного его значения, сразу окрестили им Виктора. Позже мы добрались до аристократического смысла французской звучной формулы, но все равно решили: пусть. Пусть с некоторой натяжкой, а Виктору подходит эта старомодная шляпа, — носи на здоровье, только не зазнавайся.

Виктор не обиделся на прозвище; напротив, где надо и не надо стал потом подчеркивать свою «исключительность», делая вид, что он не обычный среди смертных человек, что, не в пример другим, ему позволительны особые манеры и нормы поведения и, если говорить серьезно, ему предназначено великое будущее.

Заносился Виктор часто. В таких чрезвычайных случаях мы рекомендовали ему обзавестись для полноты картины клетчатыми брюками и элегантными белыми перчатками. И странное дело, нехитрая эта рекомендация тотчас сбивала надменную спесь с нашего приятеля и вновь возвращала его в ряды обыкновенных смертных.

Учился он легко и бойко, но только хорошо, а не отлично; любил больше всего историю и литературу. С преподавателями этих дисциплин часто вступал в продолжительные споры. Вычитает в книжке двадцатых годов заумное изречение, потом добивается, чтоб это изречение и вместе с ним его публично опровергали. Умело это делал Андрей Платонович Костров, учитель русского языка и литературы. Выслушав Виктора, Андрей Платонович покачивал головой, затем одним ударом, под смех и одобрение класса, ловко прижимал его к стене — обычно цитатой из Маяковского. Такие состязания, как бы конфузно они ни заканчивались, создавали Виктору славу самого начитанного и, может быть, самого смелого в суждениях ученика нашего класса.