Самолеты, наконец, скрылись. Пылали вагоны, дымились свежие воронки, всюду торчали вздыбленные рельсы. Бронепоезд, забрызганный грязью, поцарапанный осколками, громоздился на пути, беспомощный и неподвижный. Наташа думала, что на нем не осталось моряков. Зенитная бронеплощадка свалилась набок, но девушке было видно, как там все еще настороженно поворачивались пушки и пулеметы. Клубы коричневого дыма застилали орудия, и они казались куцыми обрубками.
— Илья! — вскрикнула обрадованно Наташа, различив его среди матросов.
Он не расслышал. Матрос с забинтованной головой и трубкой во рту подтолкнул его.
— Жена?
Илья оглянулся. Глаза его просветлели.
— Девчонка одна…
Наташа стояла внизу и пристально смотрела на него. В этот миг она забыла их прежние ссоры, видела только знакомые, встревоженные, чуть диковатые глаза парня.
Перебросив ногу через борт, Илья попрощался с моряком:
— Бывай, браток! — И, уже обращаясь к Наташе, приказал: — Зови людей сюда. Мол, бронепоезд выручать надо.
Девушку не обидел его официальный тон: она была так счастлива, что он жив. Наташа бегом бросилась выполнять поручение.
Илья подполз под бронеплощадку, осмотрел повреждения. Занимался делом, а перед глазами стояла Наташа, заботливая, нежная, любящая. Он даже зажмурился на минуту, чтобы лучше представить каждую черточку ее милого лица.
Когда начался налет, в глухом, темном убежище оказались вместе Краснов и Листравой. Привыкнув к темноте, они обнаружили в дальнем углу стрелочника Пацко, а у входа связиста Хохлова. Все были заметно растеряны и испуганы, дышали тяжело и прерывисто. В сером полумраке их лица казались землистыми.
— А все-таки досадно! — нарушил гнетущую тишину подземелья Краснов: он не мог молчать, ему было страшно. — Умереть здесь, просто так…
— А можно и не умереть, — с усмешкой отозвался Пацко.
— Вишь, мы с женой на курорт собирались после войны, — объяснил Краснов и прислушался: — Это у тебя в животе урчит?
Где-то грохнул первый взрыв.
— Вот они! — сказал Листравой, бессознательно понизив голос и не называя фашистов. — Прилетели!
Грохот повторился. Взрывы сыпались один за другим.
— Это за вокзалом… А это за стрелками… — по звукам определял Пацко, успевший узнать расположение станции. И ему верили, хотя сам он смутно понимал, что к чему, говорил так, для своего успокоения.
— Да они пьяные! — снова раздался его голос. — Вое мимо, олухи. Все мимо нас…
Вдруг бомба разорвалась рядом с убежищем, посыпались комья, пол закачался.
