— Да, спасибо.
Венеция села, положив на колени салфетку. Дон Андре настоял на том, чтобы заказать для нее яйца, помимо обычного континентального завтрака. Пока они ждали заказ, Венеция налила кофе им обоим и отважилась затронуть болезненную тему:
— Я хотела бы объяснить, сеньор, насчет прошлой ночи…
— В этом нет необходимости, — перебил он.
— Но я бы хотела вам рассказать… — А я не хочу слушать.
Упрямый взгляд черных глаз и сердитый серо-зеленых скрестились, словно шпаги.
Венеция обиженно пробормотала:
— Действительно, зачем вам слушать? Это для вас не важно. Продолжайте думать обо мне плохо.
— В данный момент, сеньорита, я думаю, что вы, безусловно, нуждаетесь в ком-то, кто мог бы о вас заботиться.
Венеция молчала. Что еще он мог подумать? Сеньор спас ее, когда сломалась машина, оказал ей гостеприимство. А как только Венеция опять оказалась одна, он снова пришел на выручку.
— Я чувствую себя в большом долгу перед вами, сеньор, — тихо произнесла девушка.
— Не будем говорить о долгах. Лучше я скажу вам, что я имел в виду, когда поехал за вами сюда.
Венеция обратила внимание на то, что он подчеркнул слово «имел».
— Значит ли это, что вы больше не имеете это в виду? — спросила она.
— Я не знаю. Вчера утром, после того как вы покинули castillo, пришло письмо для Хоакины и еще одно для ее матери. Оба из Англии, с приглашениями посетить Хемпшир. Письмо для Хоакины — от молодого человека, который в прошлом году провел с ней несколько недель и с тех пор часто писал ей. Другое письмо — от его родителей, подтверждающих приглашение и заверяющих сеньору, что они будут рады принять Хоакину у себя и заботиться о ней.
Он помолчал. Венеция спросила, взглянув на него:
— И Хоакина поедет в Англию?
— Она мечтает об этом. — В его голосе чувствовалась ирония. — Ее мама тоже хочет, чтобы девочка поехала, потому что отец молодого человека — лорд, и он тоже станет лордом после смерти отца. К тому же семья богатая, а моя кузина — нет и должна зависеть от меня. Женщина очень хочет, чтобы ее дочери удачно вышли замуж. Но Хоакина, — как вы наверняка заметили, она очень мягкая и спокойная девочка, — разрыдалась, потому что она плохо говорит по-английски и боится, что будет чувствовать себя неловко. А единственный человек, который мог бы исправить ее английский и помочь ей заговорить на нем до конца мая, покинул castillo в это самое утро.
— А, вот где я могу пригодиться, — улыбнулась Венеция. — Вернее, могла бы, если бы не проявила себя такой дурой, не способной отделить овец от козлищ
