Он радовался, когда я вино приносила. Я только молила Бога, чтобы он не пил много. Он от стакана не сразу память терял, он первым стаканом душу спасал. Он ласковый становился- "Цыганка ты моя, молдаванка! Спасительница моя! Я ведь тебе ни о чем не рассказывал. Хочешь, о Бессарабии расскажу?"
И начинал мне рассказывать о нашем крае. Он умный был. Он очень много книжек читал. Все учителя в школе, все как один, и ногтя на его мизинце не стоили.
Зачем я училась? Что я узнала? Что столица у нас Москва? Что река у нас Волга? Нет, нет, Богдан мне о Дунае рассказывал. Он о земле нашей рассказывал. Какая она древняя, наша земля, какой она раньше вольной была и как ее турки грабили. И о людях рассказывал. К нам всякие люди бежали. Русские и хохлы, болгары и липоване, казаки беглые, всякие. И про румынов рассказывал, как они нашу землю украли, как людей мучили, как на своем языке русских, хохлов и болгар разговаривать заставляли насильно…
Много рассказывал. Долго рассказывал. Глаза теплым светом горели. Душа в его теле рождалась. Обнимал меня, крепко меня обнимал и шептал:
"Ты понимаешь, Сабина, все написать невозможно. Жизни моей не хватит. Но главное я написал. Я то, что сам пережил, успел написать… Вот смотри…- И снова картины свои начинал показывать. Сперва ту, где мать его с бабушкой за столом сидят,- Это голод, Сабина.., Смерть брата. Я назвал ее "Поминки"… А эта чуть раньше написана… Сорок четвертый год, освобождение… Я назвал ее "Осеннее утро".~~ И снова показал мне ту картину, где гажё военные его отца забирают.- Вот смотри! - зашептал.- Возле машины стоит человек в кожаном пальто. Он курит,.. Это власть. Стена, Лица его ты не видишь. Я сделал три варианта, а лицо не получалось. Решил так оставить. Спину оставил. Лицо у власти не имеет значения. Он для меня не главный в картине. Вот, вот этот главный. Рядом стоит. Это сосед наш, пьяница, Митря… Никогда не работал. Пустая душа. Вот он, в кожухе рваном, шепчет на ухо человеку в пальто. Видишь? Вытянул губы,.. Вот с кем осталась Советская власть… С шептунами осталась. Шептуны всегда будут. Они всех продадут. Они при любой власти будут, пустые души, Вот они, самые страшные. Я на этого Митрю смотреть не могу. Он и сейчас ходит за мной. Видишь, смотрит в окно? Видишь, Сабина?"
Я за руку его крепко схватила. Я закричала:
"Богдан! Там нет никого!,."
Он покачал головой, допил вино. Подмигнул мне:
"Я вижу. Я все вижу, Сабина…"
Я легла в постель. Мне стало страшно. А он не лег со мной. Он ходил. Он всю ночь мог ходить по комнате.
