Итак, следует ли принять, что рабочий класс, поскольку он вынужден жить в атмосфере авторитарного подчинения, должен, приспособляясь к нему, вырабатывать сам культурные формы соответственного типа? Что атмосфера эта оказывает культурное влияние, по крайнее мере отчасти, на рабочие массы, о том свидетельствуют и клерикальные рабочие союзы, и сохранение помимо них религиозности среди рабочих даже наиболее передовых стран. Но и религиозность, и клерикальная организация — это такие формы, которые пролетариат находил более или менее готовыми в окружающей его социальной среде. Вопрос заключается в том, таково ли направление самостоятельного творчества, вытекающего из условий развития рабочего класса.
Внутри рабочего класса авторитарные отношения быстро распадаются. Несколько десятков лет тому назад еще в целом ряде производств играли значительную роль группировки, подобные ремесленно-цеховым: рабочие полноправные — мастера от себя нанимали помощников, вроде прежних подмастерьев и учеников, которые и должны были им подчиняться. Теперь это почти исчезло, перед договором найма все рабочие принципиально равны. Семья дольше всего сохраняет авторитарное строение — власть мужа над женой и родителей над детьми. Но капитал подрывает ту экономическую зависимость, на которой основана эта власть. Эксплуатация женского и детского труда дает экономическую опору более слабым членам семьи, делает из рабов — товарищами мужа и отца. Здесь патриархальный институт семьи подкапывается в корне.
Но подчинение рабочего предпринимателю и его агентам остается? Да, конечно. Тем не менее, и в нем происходит глубокий переворот, и оно становится совершенно иным, чем старые авторитарные отношения. Вторгается классовая борьба, и то, что было раньше живой, органической связью двух социальных элементов, взаимно необходимых и взаимно дополняющих друг друга, она делает их жизненным противоречием, которое обостряется в ходе развития. Во всякой истинно-авторитарной системе, начиная от патриархальной общины и кончая азиатской деспотией, между полюсами социального дуализма — властью и подчинением — существует принципиальная гармония. Если подчиненный, допустим, страдает от своего властителя, то он может только желать себе на его место иного властителя; и если даже станет против него бороться, то для того, чтобы захватить себе его власть, но не более: против самой власти, против этого типа организации он бороться не может, ибо в нем всецело живет и в его только формах мыслит. Иначе обстоит дело с пролетарием.
