Следующий час они занимались тем, что поглощали пищу, подносимую официантом. Карина не запомнила ни их названий, ни даже что именно она ела. В памяти осталось только ощущение постоянной страшной вкуснятины да тяжесть в надувшемся барабаном животе. Под конец Дзинтон сунул ей таблетки, и она проглотила их, запивая соком. Это оказалось последней каплей. Она поняла, что если съест хотя бы еще кусочек, то лопнет. Она осоловело откинулась на спинку дивана и кулаками протерла начавшие слипаться глаза.
— Ну, граждане великой державы, как вам ужин? — с довольной ухмылкой спросил Дзинтон. Он жмурился, словно сытый кот, и только что не мурлыкал.
— Я обожралась, — выдохнула Цукка. — Честное слово, нельзя так издеваться над людьми — ешь, ешь, ешь и не можешь остановиться. Больше я сюда ни ногой…
— Некрасиво говорить «обожралась», — наставительно заметил Дзинтон. — Надо выражаться примерно так: «я знаю, что завтра страшно пожалею, но сейчас не смогу больше съесть ни крошки».
— Боюсь, сначала я завтра страшно пожалею свою талию, — хмыкнула девушка. — Все мужики такие коварные: сначала хитростью заманят в ресторан, а потом огрызаются: у тебя самой брюхо не меньше!
— И многие тебя раньше заманивали? — с интересом спросил Дзинтон.
— Не скажу! Должны же у женщины оставаться секреты?
— А куда же без них! — согласился парень. — Теперь ночей спать не стану, а стану ревновать к неведомым конкурентам. Ага, вот и счет. Три семьсот с мелочью. А ты боялась…
Он поманипулировал своим пелефоном возле платежного терминала официанта.
— Вот так. Ну что, пять минут перерыв на утряску содержимого в брюхе, и двигаем домой. А то уже полдевятого, домой раньше девяти не попадем. А чуть придержим шаг — вообще к полуночи доберемся.
За пять минут Карина почти заснула в уютных диванных объятиях, так что Яне с Палеком пришлось ее расталкивать с двух сторон. Она нехотя выбралась из-за столика и как сомнамбула потопала ко входу следом за Цуккой. Впрочем, из оцепенения ее почти сразу вырвали ойканье Яны и визгливый женский голос:
— Смотреть нужно, куда идешь, милочка!
Встрепенувшись, Карина оглянулась по сторонам. Справа от нее Яна потирала руку, а перед ней возвышалась, упирая руки в бока, та самая женщина в роскошном платье, сидевшая за соседним столиком. За ее спиной прятались двое детей.
— Сначала толкаешься, а потом еще и грубишь! — не успокаивалась женщина. — Что за дети пошли такие! Невоспитанные, неряшливые, к старшим никакого уважения.
