-- Зови его за раками,-- велел Стимар, вспомнив, что для Рата в давние времена то была самая любимая охота.-- На Свиной Омут... Скажи, что княжич зовет.
Брога передал.
-- Какой княжич? -- удивилась вежа.
Сердце у Стимара вдруг гулко застучало, словно молот в ближайшей кузне, и он не выдержал -- вышел из защиты слободской тропы и твердым шагом подступил к веже.
-- Слезай, Рат! -- крикнул он, довольный, что ошеломит родича.-- Стимар тебя зовет! Или у тебя с твоими раками уже договор на меже?
Брога гоготнул позади.
На башне затихли. И вдруг в ее утробе загремело что-то, будто котел уронили на лестнице.
-- Княжич?! -- донесся сверху чей-то испуганный голос, не Ратов.
-- Он! -- изумленно подтвердил Рат.-- Выколи мне глаз, он!
Снова гулко, еще громче загремело внутри вежи, и сама вежа будто покачнулась из стороны в сторону.
-- Княжич Стимар! -- раздался крик уже внизу, за стеной кремника.-- Княжич Стимар вернулся! Встречайте!
Весь град внезапно зашумел, как людное торжище. Во все стороны сорвались со стен и тына сороки да галки.
Первой к княжичу подскочила под ноги собака, но, поджав хвост, залилась испуганным лаем и попятилась.
Брога, почуствовав, что праздник чужого рода не для него, тоже стал отступать и, когда княжич поднял на него глаза, только развел руками и рассеянно пробормотал:
-- Гляди-ка, все признали, а эта холопка не признала.
Лай донесся и до ушей старого жреца Богита, и до ушей силенциария Филиппа Феора, и оба насторожились. Богит увидел над градом кроваво-алую радугу и пуще устрашился того, что уже ничем не предотвратит беду, грядущую вместе с княжичем в кремник. Силенциарий же вспомнил, как однажды из цареградской ночи донесся подобный этому лай а потом, спустя много дней, ему рассказали, что собака лаяла перед воротами на человека, принесшего в город чуму.
-- Ничего. Скоро признает,-- надеялся княжич Стимар, радуясь заклубившейся вокруг него суете.
На закате того же дня, в который, словно в прорубь посреди омута, провалились все девять лет и зим цареградской жизни, княжич Стимар посреди глухой рощи, окружавшей Дом бродников, сидел на его гнилом крыльце, и пытался вспомнить все страшные события, успевшие произойти перед вратами кремника еще до полудня.
Минувший день казался ему теперь чужим темным домом, по которому его стал неохотно водить какой-то незримый хозяин. Хозяин дома держал в руке светильник. Проходя мимо предметов, он ненароком освещал их, и Стимар не успевал ничего толком разглядеть и соединить предметы в единую мозаику-картину.
