, скотий бог, поглядывал с завистью. И хватало в достатке тех Туровых, кому летом, оставив без опаски дом, землю, стада и жен, можно было развернуть плечо на просторе Дикого Поля, показать силу свою всем племенам иной крови. Возвращалось тех Туровых в невеликом убытке и по осени.
Хорошо поживали еще полянские роды. Но у тех на круглых животах сорокопуты и жаворонки вили гнезда да еще кормили птенцов досыта всем, что выклевывали у полян между зубов. Так и коротали лето поляне, пупами в небо, слушая своих жаворонков, потому что земля им досталась слишком живородная: плюнь -- через седьмицу на том месте об тыкву споткнешься, воткни оглоблю в кочку -- через месяц яблоки с нее на голову посыпятся. Бывало, и сражались поляне с теми, кто зарился на их изобилие, да только битвы бывали недолгими. Глянешь к вечеру -- уже и угры всей ратью развалились рядом с ними, а на пузе у каждого по выводку перепелов. Неподалеку и хазары, бывало, успеют раскинуться, поразинув свои чесночные пасти и раздув волосатые ноздри, из которых трясогузки любили выклевывать жужелиц и пауков.
Бодры были и вятичи, да скакали больше на грибах, а не на конях, а на грибе далеко не ускачешь.
Радимичи -- те слишком гордились собой и гордость свою так берегли, что за порог не выносили, боясь уронить в неподобном месте.
А об остальных племенах, по крови северским не дальних, и говорить нечего -- им в ту пору о славе разве со свиньями северскими было рядиться. Древляне -- те белого дня в своих чащобах не видели, а на опушках слепли, как кроты. От кротов и вели свой род, хотя и скрывали от всех. Белоглазые дреговичи пасли лягушек на своих болотах и жевали клюкву, от которой и рожи у них всегда были кислыми и набок перекошенными. Кривичи круглый год в непролазном дыму чихали, у них только и сил хватало, чтобы лес палить и пни корчевать, потому зерно прямо в золу и бросали, не распахивая, в той же золе и пекли свои черные хлебы. А дальние словене-рыбожоры, те и оттаивать-то не успевали, как новая зима уже снова к ним подкатывала носы и уши морозить. У них даже леший в меховых штанах ходил и барсука в них держал для согрева. Все веселье было у словен -- с чудью да весью схватиться, друг друга в бока костяными ножами потыкать, а потом брагу вместе пить и немужними бабами меняться.
Некому было сравниться с северскими, а среди северских родов -- с Туровым. До Итиля[29] на восток, до бужских земель[30] на закат, до сурожских и понтийских вод на полдень, до не тающих ни зимой, ни летом снежных изб и ледяных кровель на полночь -- всюду докатилась молва о князе-воеводе Хороге и его стяге, всюду с опаской ждали, что, не ровен час, вдогон за молвой докатится и само турово войско, нынче и вовсе неодолимое вкупе со свирепыми готскими волками.
