— Представляю лицо профессора…
— Здесь же нет сейчас брата. — Взглянув на него, Зоя невольно засмеялась. — Перестань дурачиться, зачем портить такой прекрасный день? Никак я не пойму твоих с Вадимом отношений…
— О-о! Мы с ним связаны на любом расстоянии, тебе лучше и не надо понимать.
Помедлив, ожидая его дальнейших слов, но так ничего и не услышав, Зоя опять присела на край дивана и спросила:
— Ты его так ненавидишь?
— Не надо придумывать, родная ты моя, — быстро сказал Меньшенин, завладевая ее руками и целуя их. — Я, слава Богу, не подвластен таким мелочам вообще. И потом мы с твоим братом одного поля ягода. Нельзя же, допустим, ненавидеть чудесную старую сосну, вот она как вознеслась, именно тут, на этом клочке земли выросла, вот с такими сучьями, смотри, какие могучие… За что же ее ненавидеть?
— А ты очень странный, Алеша, — сказала она. — И очень красивый, мне все время хочется на тебя смотреть…
— Ну, это тебе только кажется…
— Нет, не кажется, — чуть ли не пожалела она. — Я еще никогда таких не встречала. Вадим говорит, что ты какой-то необыкновенный аналитик и что тебе надо работать в самых верхах — прогнозировать будущее.
— Благодарю покорно, — невольно засмеялся Меньшенин. — Вот уж никогда не согласился бы на такое неблагодарное дело. И не возьмут, влиятельной родни нет, один как сокол…
— Гол как сокол…
— Именно, ты будешь хорошей матерью нашему сыну, — сказал он, с какой-то особенной улыбкой глядя на нее. И она ответила ему таким же нежным взглядом, вся зарделась и быстро уткнулась лицом ему в грудь.
— Так уж сразу и сын, — прошептала она, и он, поглаживая ее плечи, подумал, что это очевидно и есть счастье.
Она еще раз поцеловала его, вспомнила о еде и отправилась на кухню, а он вышел на крыльцо, затем в сад, окинул взглядом большой участок; немощный садик в полтора десятка яблонь и вишен забивал могучий лес: сосна, дуб, береза, подальше темнело несколько елей. Профессор, по-видимому, совершенно не интересовался садом, и между яблонь кое-где уже пробивалась молодая поросль осины; ее неспокойные, пугливые листья непрерывно подрагивали, хотя ветра совершенно не ощущалось. Низившееся августовское солнце еще щедро плескалось в темно-изумрудной зелени старых сосен. Кроме редких тропинок повсюду густо росла свежая непримятая трава, перемежаясь пятнами светловатого мха. То и дело попадались грибы, встречалось много перестоявшихся, с большими, обвисшими шляпками; очевидно, здесь их никто не собирал.
