Помню дедовский жалкий надел
шириною с танап,
на земле неполитой
кустарники тощие хлопка.
От работы у бабушки
не разгибалась спина…
В поздних сумерках ужин —
горшок кукурузной похлебки.
Урожая не хватит,
чтоб саван старухе соткать,
всё уходит на подати
да на уплату закята.
В жаркий день для питья
никогда не хватало глотка,
но вода разливалась, журча,
у соседей богатых.
Сколько слез подсмотрел я…
Не молкнут в сиротских ушах
вздохи робкие жалоб,
что мир этот плохо устроен.
Вижу темные лица,
печаль, безнадежность в глазах,
