— Здравствуй, сын Зевса и Майи! — отвечает титан. Покрывшая его лицо известковая корка расползается на тысячу трещин. — Ты несколько поторопился прилететь за моей душой. Я еще не собираюсь в Долину Теней.
— На сей раз я не проводник, а гонец. Боги Олимпа интересуются твоими размышлениями о вечности.
— А им не интересно, что я думаю о справедливости и возмездии?
Безбородое лицо Гермеса расплывается в улыбке:
— Великим богам интересно все. Например: вынес ли некий титан правильный ответ из данного ему урока?
— Я знаю заранее все ответы.
— И поэтому ты оказался здесь?
Клубящиеся над белыми вершинами облака смыкаются, закрыв солнце. На лицо распятого бога падает тень.
— А вы все еще считаете, что вам принадлежит вечность?
— А ты считаешь по-другому?
— Я видел, как под копытами судьбы рассыпались в прах два владыки мира. У меня хватит терпения дождаться, когда то же самое случится с ублюдками Крона.
Почему-то люди считают, что боги всегда разговаривают в возвышенном стиле. Люди ошибаются. Гермес похлопывает по колену перевитым лентами жезлом.
— Ну, раз ты сам заговорил на эту тему... Ведь тебя по-прежнему считают хранителем каких-то тайных знаний. Я-то, допустим, так не думаю. Но другие, кто еще сохраняет к тебе уважение...
Следует пауза.
— Перестань хитрить, — говорит Прометей, — со мной это не пройдет. Неужели вы пытались прозреть грядущее? Следили за полетом птиц? Смотрели, как упадут камешки? Исследовали завитки бычьей печени?
Гермес легонько покусывает губу.
— Зачем тебе это знать? — спрашивает он.
Распятый бог усмехается:
— Потому что так и было на самом деле. Вы чем-то встревожились. А ты вспомнил обо мне и решил узнать больше других? Так как? Потребуешь от меня еще доказательств моих знаний?
— Нет, достаточно. Ты прав. Какая-то темная угроза очень медленно, но неотвратимо надвигается на могущество олимпийцев. И все знамения, к сожалению, очень темны и запутанны.
— Еще бы! — распятый бог гремит цепями. Он смеется. — Стоит ли такое пророчество выпущенной птицы, брошенных камней и вспоротого бычьего брюха? Да последний осел поймет, что все, имевшее начало, рано или поздно найдет свой конец. И тем более, если это власть.
— И ты можешь сказать, что нас ждет, сын Фемиды?
Прометей улыбается:
— Во всяком случае, я догадываюсь.
— Быть может, поделишься своей догадкой?
— Зачем?
— Твое упрямство не приблизит свободы.
— Кого и когда я о ней просил?
— Значит, ты болен, вор огня.
— Если ненависть — болезнь, то да! Вы были многим обязаны мне. И как за все отблагодарили?
