От почти погасшего шипящего костра еще поднимается пар, когда хозяин пещеры бросает окровавленный меч. Почувствовав прикосновение к своей ладони шершавого теплого языка, он опускается на землю:
— Мы остались без ужина, — говорит, наконец, знахарь, поглаживая ей шерсть. — И я, и ты... Однако еще остается исполнить последний долг гостеприимства.
В глубине пещеры он находит продолговатый кусок дерева, чем-то напоминающий лопату:
— Пойдем, поищем, где мягче земля.
Впрочем, как не ищи, в горах она везде усеяна камнями. Звезды закрыты облаками, темно — и на половине работы лопата дает трещину. Заканчивать могилу приходится руками.
Поверх трупов он кидает в нее копья и меч:
— Мне ничего не нужно от вас. Легкого пути в страну мертвых.
Забросав могилу землей, знахарь возвращается в пещеру и, чувствуя озноб, принимается раздувать и подкармливать почти угасший огонь. К тому времени, когда от кучи хвороста остается несколько жалких прутьев, Человеку-с-гор наконец удается уснуть. Это неспокойный сон. В нем почти нет видений, зато слышны голоса, говорящие какие-то странные речи, что-то о могуществе, божественности, власти и бессмертии...
На заре его будит блеяние ждущих дойки коз. Он открывает глаза. Он видит свет. Он смотрит на свои руки. Они чисты.
* * *
Этой ночью в кадмейских горах выли волки, а теперь, днем, над полем битвы каркают вороны и сыто грызутся бродячие псы. На пригорке горит костер, разведенный не ради тепла, а ради дыма, который только и может заглушить тошнотворно-сладкий запах трупов. Устав от всего, трое стражников бросают надоевшие игральные кости.
— Паршивое все-таки занятие, — бормочет один. — Охранять мертвецов! Будто они кому-то нужны в чужом краю!
— Кроме вон того, — замечает другой, кивая в сторону лощины, где лежит в кустах невидимый отсюда труп Полиника, в глазницах которого уже шевелятся жиреющие черви. — Ему повезло больше. Как-никак, а умер он на родной земле.
— И что в том пользы, если никто не решился даже похоронить его? Как все же воняют трупы!
Никто из них не слышит, да и не может услышать, как, проходя мимо, у их костра останавливается бог. Это тот самый, уверенный в себе белокурый бог, который любит приходить в мир людей в роковой час выбора, в который единственное «да» или «нет» решает падение или взлет. Бог, чья стрела не знает промаха, а струна — фальшивой ноты.
Обычному человеку дано увидеть бога только тогда, когда сам бог захочет быть увиденным. И трудно сказать порой, к лучшему это или нет. Сейчас бог стоит за спинами людей…
