— Ладно, коли так, — согласился старик. — Нарядил бы ты со мною какого-нибудь парнишку. Вдвоем-то ловчей управимся.
— Пускай мальчонка с тобой поедет, — кивнув на осоловевшего Кирюшку, предложил Калюкин.
— И то дело, — согласился Матвей. — Катай завтра, Кирюшка, с дедом за лозой. Нечего тебе зря без дела шататься.
Вскоре дед Пантелей ушел. Вслед за ним, накидывая на ходу поддевку, направился и Калюкин.
— А ты куда? — окликнула его Калюкиха. — Спать-то когда придешь? Опять к полуночи?
— В школу, Маша… в школу. Там нынче второй бригады собрание; надо думать, директора ругать будут.
— Да тебе-то что? — почти жалобно спросила Калюкиха. — Кабы тебя ругали, а то директора.
— Как можно, Маша?.. Что ты! Раз я сейчас вроде как бы завхоз, значит, и мне тоже… значит, и я тоже, — уже захлопывая дверь, забормотал Калюкин. И слышно было, как он быстро протопал вниз по лесенке.
* * *
После того как уснул Кирюшка, лег и Матвей.
Но, несмотря на то что он встал до зари, ему не спалось, и он долго ворочался, припоминая все то, что случилось за сегодняшний день.
Тракторная станция, обслуживавшая Малаховский колхоз, была небольшая, только с осени выделенная от другой, крупной, Каштымовской МТС. И случилось так, что попали сюда тракторы потрепанные, разномастные, к тому же без запасных частей и почти без ремонтного инструмента.
Всю зиму просили, грозили, требовали. Но каштымовцы упирались. И только сегодня, как раз после того как проехал заезжавший по пути каштымовский директор, была из края получена телеграмма, в которой каштымовцам строго-настрого было приказано снабдить новую МТС запасными частями, материалами, инструментами.
И вот вдогонку за каштымовским директором поскакал секретарь ячейки Бабурин, тот самый рыжий верховой, который встретился Кирюшке на дороге.
«Надо Сулину сказать, чтобы он круглого железа побольше выбрал, — вспомнил Матвей. — Борон целая груда, а все зубья повырваны. Камни ими, что ли, ворочали?.. Он достанет, — думал Матвей. — Мужик, видать, толковый».
И уже совсем засыпая, Матвей вспомнил, что за всеми сегодняшними хлопотами он позабыл расспросить у Калюкина, как и почему уехал Сулин совсем из деревни.
В избу потихоньку вошла Любка и, не зажигая огня, стала раздеваться.
— Ты откуда? — спросила с кровати Калюкиха.
— В клубе была. Там сегодня кино, — закидывая на печь валенки и задергивая занавеску, ответила Любка.
— Отца видела?
— В школе он. Ругаются. Ему, маманя, Мишка Бессонов чуть в рожу не плюнул.
