— Ничего себе, — хмыкнул Виктор. — А при чем тут меч?
— А при том, что у них тут все заморочено, везде подковырки норовят придумать, — проворчал Колян. — И так называемые имя-фамилию твоего японца разными иероглифами написать можно. «Фудзи» — это понятно, их священная гора. «Яма» — с японского как гора и переводится. «То» — меч. Вот и выходит, что один из вариантов перевода на русский будет что-то типа «Меча священной горы». А как он выглядел, твой японец?
Но Виктор был не настроен на воспоминания. Он уже понял, что угодил в какую-то пока для него непонятную историю и в еще более непонятное место. При этом обсуждать перипетии странного приключения с первым встречным не очень хотелось. Хотелось прежде все обдумать и попытаться разобраться самому, и потому Виктор предпочел сменить тему.
— Да черт с ним, с японцем. Для меня они все на одно лицо, как бы их ни звали. Ты лучше про себя дальше расскажи. И что там, во Французском легионе? Записался?
— Не-а, — сказал Колян. — В Париже японку встретил, красивую, как незнамо что. Влюбился, похвастался языками, женился — в Париже это как два пальца об асфальт — и уехал с ней сюда, в Японию, будь она неладна.
— Кто? Японка или Япония?
— И та и другая, япппона мать! — сплюнул в ведро Колян. — Это я здесь уже докумекал, что ей не я был нужен, а мои языки. Попользовалась — и сбагрила в куклы. Теперь небось с новым мужем развлекается. Который в русском хорошо сечет.
— В смысле попользовалась?
— Гайдзинов здешние девки любят, — вздохнул Колян. — Говорят, мол, раз в пять месяцев пять минут пятью сантиметрами их не устраивает. Но гайдзин один хрен остается гайдзином. Даже если у него тех сантиметров впятеро больше.
— И чего дальше?
— Да ничего хорошего.
Колян смочил полотенце водой из кувшина и принялся сосредоточенно тереть практически чистый пол. Видно было, что парень по-новому переживает свою трагедию.
— Ну пожили вместе несколько месяцев, — выдавил Колян. — А потом на мой день рождения она мне поднесла чашечку сакэ. Дальше ничего не помню. Очнулся здесь. Смотрю — мужик с резиновой мордой подходит и вещает, мол, ты, пацан, теперь не человек, а нингё, то есть кукла. И жисть теперь твоя будет кукольная. Я за нитку дернул — ты побежал туда, куда мне надо. Понял?
— Ну а ты?
— Ну я его послал…
Колян бросил в ведро последнее изгвазданное полотенце.
— И что?
— И ни хрена, — буркнул Колян. — В общем, как я понял, тебе он то же самое сказал?
— Ну…
— Понятно, что «ну». Ясно, что ты его тоже послал. И вот результат. Скажи спасибо, что он разбавленным ядом плюнул. А мог и настоящим. Или что похуже учудить. Короче, мой тебе совет: не рыпайся, делай что скажут — и будешь жить относительно нормально.
