Но, видимо, сегодня духи местного леса не дремали и, чуя намерения европейского варвара, поторопили события.
Дверь в створке массивных ворот распахнулась, и наружу вышел японец в мешковатой одежде. Японец как японец, самый обыкновенный, только лысый как бильярдный шар. Однако и дамы, и пацаны вдруг резко согнулись в поклонах, словно невидимые духи леса одновременно зарядили им в животы по хорошему маэгири.
Лысый в ответ кланяться не стал. Виктор, слегка опоздав с поклоном (больно резво японец из-за двери появился), увидев эдакое неуважение, кланяться передумал.
«Ишь какой. Люди, понимаешь, ему в пояс, а его превосходительству лысиной качнуть впадлу. Хрен тебе, перетопчешься».
Однако японцу Викторовы поклоны были абсолютно по барабану. Как и их отсутствие. На него он даже не взглянул. Зато удостоил взором старшего из пацанов, который, разогнувшись, шагнул назад и принял некое подобие боевой стойки. Однако японец на стойку пацана реагировать не стал и направился было к женщинам. Пацан разочарованно фыркнул — манера у него, похоже, такая дурацкая, то и дело фыркать как лошадь — и слегка опустил руки.
Оказалось, зря.
Проходя мимо, лысый молниеносным движением выбросил руку — только рукав колыхнулся — и пацан, схватившись за живот, покатился по земле. Второй парень, тоже попытавшийся что-то эдакое изобразить, отвел на секунду взгляд — посмотреть, что с товарищем, за что заработал звонкий хлопок по уху.
«Во гад, мальцов лупит», — дернулся было Виктор… но тут же остановился.
Старший из пацанов с трудом поднялся с земли и снова склонился в почтительном поклоне. Младший явно готов был зареветь, но, глядя на старшего, пересилил себя и, не отнимая ладони от уха, повторил его движение.
Однако лысого пацаны больше не интересовали. Он подошел к женщинам.
Одна из них уже расстегнула лямки рюкзачка и протянула ему голого ребенка. Вторая все еще возилась с кнопочками и замками, бросая на японца виноватые взгляды.
Японец невозмутимо принял предложенное, повертел мальца, словно куклу, несильно хлопнул по заднице, послушал, как тот орет, заходясь слезами, после чего покачал головой и вернул ребенка женщине.
Вторая мамаша наконец справилась с рюкзаком и передала лысому с рук на руки свое чадо.
Японец повторил манипуляции. На что чадо, возмущенно заорав, треснуло кулачком по жесткой ладони.
Лысый удовлетворенно кивнул, повернулся спиной к женщине и, ни слова ни говоря, направился обратно к воротам. Чадо продолжало истошно орать. Да тут, пожалуй, и взрослый заорет, если его нести головой вниз, словно курицу, держа при этом за одну ногу.
