Виктор аж дар речи потерял. Забыв об угнездившемся в черепе осьминоге, он переводил взгляд с белого уголка, торчащего из кармана соседа, на удаляющуюся по проходу умопомрачительную фигурку в синей форме.
— Чо… чо такое??
Глаза Генки были красными, как у вампира, и пустыми, как небо за иллюминатором самолета.
— Рота, подъем, — проворчал Виктор, отчаянно завидуя соседу. — На посадку идем.
Самолет начало слегка потряхивать. От этой вибрации стали понемногу приходить в себя остальные жертвы полета.
— Ох, йооо! — раздалось спереди. — Башка-то как трещит… Люди, у кого-нибудь похмелиться есть?
Люди молчали. У них были те же проблемы.
— Снижаемся? — спросил Генка. Он дернулся было посмотреть в иллюминатор — и, зажмурившись, рухнул обратно в кресло. Судя по тому, как побелело и без того от природы бледное лицо Генки, его осьминог был намного крупнее и напористее.
— Она тебе телефон оставила, — буркнул Виктор.
— Кто? — простонал бледнолицый сосед из глубины кресла.
— Стюардесса. Вон из кармана торчит.
— Где?
Генка приоткрыл один глаз и покосился на клочок бумаги.
— Этот?
Он осторожно вытащил бумажку из кармана, развернул… На ладонь ему упала таблетка.
— И вправду телефон, — удивленно проговорил Генка. — Ее Люся зовут. А это что?
Он повертел в руках таблетку.
— Одно из двух, — философски заметил Виктор. — Или алка-зельтцер, или стрихнин. Чтоб больше не щипался.
— Мне сейчас по барабану что это, — сказал Генка, бросая в рот таблетку. — Если стрихнин — быстрее сдохну. Все лучше, чем так мучиться. Хотя вряд ли стрихнин. Если б отравить хотела, то на фига телефон оставила?
— А ты уверен, что это ее телефон? — язвительно осведомился Виктор. — Может, «Люся» — это название похоронного бюро…
Самолет мягко тряхнуло.
— Сели вроде, — тускло сказал кто-то впереди. — Мммляя… Как же влом сейчас куда-то переться!
— А чо это там все такое белое? — спросил немного оживший Генка, все-таки дотянувшийся до иллюминатора. Видимо, в бумажке был все-таки не стрихнин. — Мы в Японию прибыли или куда?
— У них зима такая же, как у нас, — сказал Виктор, отстегивая ремень. — Только иногда холоднее.
— Ну ни хрена себе, — обескураженно протянул очнувшийся впереди Санёк. — А за каким мы тогда сюда прилетели?
Понемногу оживающая команда была с ним солидарна. Из передних кресел неслись возмущенные голоса.
— А я-то думал, что тут жара, пальмы и ваще Африка! — возопил злой с бодуна Санек. — Это все «Папа» — «пацаны, давайте на родину каратэ слетаем!».
