— Непотребство твое пришли смотреть, — деловито сказала баба Света.
— Вы мне обещали фрески показать, — торопливо пояснила Морозова.
— Прошу, — пригласил Алексей и распахнул дверь.
Отелло прошел в дом первым, после него проследовали старуха с Морозовой, а за ними — галантный Алексей.
* * *
Морозова оглядела обиталище Алексея. Больше всего оно ей напомнило мастерскую художника. Здесь было все: дешевые выцветшие репродукции, декоративные камни, причудливые коряги, раковина тропического моллюска, бронзовые колокольчики, неубранная кровать, запыленная бабочка, прикрепленная иголкой к дверному косяку, прислоненный к стене вертикально стоящий пружинный матрас, над которым висели оленьи рога, разбросанные книги, лампа-переноска, вероятно, служившая ночником, висевший на стене старый туркменский ковер, а рядом с ним — плохо выделанная шкура неведомого зверя, человеческий череп, треснувшая домра и засохшее растение в цветочном горшке на подоконнике.
Но Морозова, бегло осмотрев этот художественный беспорядок, вперилась в стену, на которой, ничем не завешенная, красовалась фреска.
— Вот, — сказал Алексей, обращаясь к Морозовой, и театрально взмахнул рукой. — Вот та фреска, о которой я вам говорил.
— Срамота, — сказала бабка, тем не менее с интересом рассматривая изображение.
— Почему же, — возразила Морозова, изучая обнаженную нимфу, а также странное окаймление верхней части фрески, сделанное из сцементированных кусков антрацита. — Скорее всего, это копия, нет, опять же вариация на тему «Вакханалии» Тициана. Или Пуссена.
Морозова подошла к ковру, на котором красовалась шпага в ножнах.
— А это оружие когда-то принадлежало одному из моих предков, — заметив интерес Морозовой, пояснил Алексей.
Отелло захотелось на улицу, и он подбежал к двери.
— Позвольте оставить вас на минуту, — проворковал Алексей своим театральным баритоном и пошел выпускать собаку.
Морозова приблизилась к фреске, которую по-прежнему с жадностью рассматривала бабка. Чувствовалось рука того же художника. Только палитра у него была богаче — вероятно, этот шедевр создавался раньше и запас красок еще не иссяк. Произведение искусства, наверное, очень давно была заклеено обоями, о чем свидетельствовало полное отсутствие комментариев к пышногрудой нимфе.
Морозова, еще раз осмотрев нимфу и еще раз подивившись кладке из каменного угля, подошла к ковру и сняла шпагу. Оружие оказалось бутафорским.
В это время в комнату неслышно вошел Алексей. Морозова смутилась и повесила шпагу на место.
