, подчиняются
моим военачальникам. На юге, где распускают войска на время затишья, наемники ищут работу где только могут. Они слушаются лишь собственных бродячих полководцев, которые, хотя и хороши в своем роде, сами не больше чем простые наемники. В Македонии полководец — я. Вот почему, мой сын, послы великого царя не заявятся сюда сейчас, чтобы потребовать землю и воду.
Мальчик задумчиво кивнул. Бородатые послы были вынужденно вежливы, но сопровождавший их юноша не притворялся.
— И женщины на самом деле пришли?
— Они пришли, оскорбленные, как ты догадываешься, не соблаговолив даже убрать волосы и надеть ожерелья. Они полагали, что покажутся на минуту и тут же удалятся.
Мальчик представил, как его мать восприняла бы подобное приглашение. Он сильно сомневался в том, что она показалась бы персам, даже ради того, чтобы избавить свой народ от рабства. Если она все же пошла бы на это, то причесалась бы и надела все свои драгоценности.
— Когда они узнали, что должны остаться, — продолжал Филипп, — то разместились, как положено порядочным женщинам, на дальних скамьях у стены.
— Там, где сидят мальчики-слуги?
— Да, там. Старик, которому показал это место его дед, показал его мне. Мальчики встали. А женщины опустили покрывала и сидели молча. Послы рассыпались в похвалах, понуждая их поднять покрывала, а своим собственным женщинам, сделавшим подобное в присутствии посторонних, поотрезали бы носы, да что там, много хуже, поверь мне.
Юный Александр увидел, как унизили его мать, сестер и остальных женщин царской семьи. Он был взбешен и упрекал отца. Но если персы и слышали эти упреки, то не придали им значения. Кто заботится о лающем щенке, если собака лежит спокойно? Один из них сказал царю: «Мой македонский друг, лучше бы эти госпожи не приходили вовсе, чем служить сущим мучением для наших глаз. Прошу тебя, уважь наш обычай: наши женщины разговаривают с гостями. Вспомни, ты послал нашему царю землю и воду».
Это было уже неприкрытой угрозой, как если бы он показал острие меча. Можно догадаться, какое повисло молчание. Потом царь подошел к женщинам и подвел их к персам, чтобы они сели с краю застольных лож, на которых те возлежали, как делают это флейтистки и танцовщицы в южных городах. Юный сын его видел, как персы дотрагивались до женщин, и друзья с трудом удерживали его. Потом он внезапно успокоился. Он поманил к себе юношей из своей охраны и выбрал семерых, еще безбородых. Украдкой переговорив с ними, он отослал их прочь. Подойдя к отцу, который, надо думать, чувствовал себя весьма скверно, если в нем оставался еще какой-нибудь стыд, он сказал: «Государь, вы устали. Не оставайтесь здесь до конца возлияния, предоставьте гостей мне. Они не испытают недостатка ни в чем, что приличествует им, даю слово».
