Вскоре ребенок высунул из складок плаща голову и огляделся:
— Где мой Тюхэ?
Что имеет в виду странный ребенок, призывая свое счастье? Увидев озадаченное лицо Эгиса, Александр добавил:
— Моя змея, мой демон. Куда он уполз?
— А, твоя змея, та, что приносит счастье. — Эгис находил любимцев царицы крайне мерзкими. — Она ненадолго спряталась, скоро вернется. — Страж плотнее укутал ребенка, тот дрожал. — Не принимай это близко к сердцу, твой отец не хотел оскорбить тебя. Вино говорило в нем. А сколько тычков и оплеух получил я от своего!
— Когда я вырасту… — Мальчик замолк и принялся считать свои пальцы. — Когда я вырасту, то убью его.
Эгис присвистнул:
— Ш-ш! Не говори так. Это противно богам — убийство отца вызывает фурий, которые преследуют человека, где бы он ни был. — Он принялся описывать фурий, но запнулся, когда увидел, что глаза ребенка расширились. Сказанного вполне достаточно. — Мы получаем пинки, пока молоды, и учимся переносить боль ран, которые ждут нас на войне. Ну-ка отодвинься. Взгляни, что я получил, когда в первый раз сражался с иллирийцами.
Он откинул с бедра подол короткого хитона из красной шерсти и показал длинный зазубренный рубец с вмятиной, оставшейся там, где наконечник копья рассек плоть почти до кости. Мальчик с уважением посмотрел на шрам и потрогал его пальцем.
— Ну, — продолжил Эгис, одергивая подол, — можешь представить, как это больно. И что не позволило мне заскулить вслух и покрыть себя позором перед товарищами? Отцовские оплеухи. Парень, изуродовавший меня, никому не успел похвастаться. Он был моим первым. Когда я показал отцу его голову, он подарил мне перевязь для меча, взамен детского ремешка, который он посвятил богам, и устроил пиршество для всей родни. — Эгис замолчал и кинул взгляд в сторону коридора. Кто-нибудь пройдет, наконец, мимо? Ребенка давно пора отнести в постель.
— Ты не видишь моего Тюхэ? — спросил Александр.
— Он где-то рядом. Это домашняя змея. Они не уползают далеко. Вот увидишь, он вернется за своим молоком. Не каждый мальчик может приручить змею. Я бы даже сказал, в тебе говорит кровь Геракла.
— Как звали его змею?
— Когда он был новорожденным младенцем, две змеи заползли к нему в колыбель.
— Две? — Ребенок нахмурился, сдвинув тонкие брови.
— Да, но это были злые змеи. Их послала жена Зевса Гера, чтобы они задушили малютку. Но он схватил обеих, по одной в каждую руку…
Эгис осекся, молча проклиная себя. Или этот рассказ вызовет у ребенка дурные сны, или, всего вероятнее, парень сбежит из дворца и попробует задушить какую-нибудь гадюку.
