Свой туалетный столик Лидия отвела под вещи более интимные: снимок отца на вершине его музыкальной карьеры до того как она была разрушена его болезнью и депрессией, длинные любящие письма матери, с которой она переписывалась еженедельно, и редкостную фотографию Марты, снятой во время одной из их воскресных прогулок по Риджентс-Парку вскоре после того, как они познакомились. Марта не любила фотографироваться, и Лидия сняла ее исподтишка, когда та хохотала сквозь слезы, глядя на пожилую пару, на свою голову пустившуюся в плавание на лодке по озеру, а стоящий поодаль молодой человек в изумлении взирал на заразительно смеющуюся женщину. Посмотрев на этот расплывчатый снимок, актриса тоже заулыбалась, вспомнив, как она, начинающий фотограф, едва справлялась с фотоаппаратом.
Актриса в задумчивости взяла шоколадную конфету из коробки «Престат», которую Марта игриво пристроила под юбкой сувенирной куклы, весьма похожей на Лидию в роли Анны Богемской. «Странно, — подумала она, — единственное, что в артистической кажется малознакомым, — это лицо, глядящее на меня из зеркала». Она все еще не могла свыкнуться ни с едва заметной паутинкой вокруг глаз и губ, ни с тем, какие это влекло последствия для ее карьеры. Не более чем две недели назад Обри ей напрямую заявил, что в сорок три года она находится в возрасте, ненавистном для любой актрисы, — «перезрела для Офелии, не дозрела для Гертруды». Ей повезло с ролью Анны Богемской, и счастье, что удалось уговорить Джозефину написать для нее новую пьесу, где Лидия сыграет нелегкую, но пленительную роль королевы Шотландской. Однако что будет после этого, ей было страшно и предположить.
Погруженная в свои мысли, Лидия не заметила, как отворилась дверь в уборную, и лишь взглянув в зеркало, увидела там отражение Марты. Ее подруга редко приходила сюда, стараясь держаться подальше от театрального круга, который не считала своим, и потому актриса искренне обрадовалась этому редкому визиту.
— И давно ты уже здесь?
— Достаточно давно, чтобы заметить, что губы у тебя все в шоколаде, — смеясь, ответила Марта, наклонилась и поцеловала Лидию в шею ниже затылка, где в свое время сбрили волосы, чтобы лучше сидел замысловатый головной убор королевы Анны.
Лидия развернулась на стуле лицом к Марте, притянула ее к себе и крепко поцеловала, ощутив на губах привкус кофе.
— Тебе хоть немного лучше?
— Я выпила столько кофе, что, похоже, вылечила свою головную боль раз и навсегда. Правда, когда я пришла сюда, настроение у меня опять испортилось. Я встретила Льюиса, и вид у него был пренесчастный, потом увидела Джона Терри, который на кого-то орал, а этот парень — что трудится в поте лица, пока ваша Чехов в юбке, помощница режиссера, строчит свой очередной шедевр, — когда я с ним поздоровалась, подскочил как ужаленный. Неудивительно, что меня сюда не очень-то тянет.
