Мы нашли мозаику и остались в гостиной, где разместились Пола и Джоди. Потом я вернулась в кухню готовить обед. Было слышно, как Пола подсказывает Джоди, куда нужно вставлять фрагменты, и как Джоди ей отвечает. «Вот так, умница. Ты справишься…» Она твердила это, как маленькая старушонка, но хорошо хотя бы то, что она была мила с Полой. Внимание Джоди было завоевано ненадолго, и очень скоро ей стало скучно, тогда Пола разложила на кухонном столе бумагу и стала учить ее рисовать, а я тем временем готовила чай. Джоди едва держала кисточку и никак не могла ухватить сам принцип рисования предмета.
— Что ты рисуешь?
— Темноту.
— Это овечка или лошадка? Похоже на большую лошадь.
Джоди не отвечала, сосредоточившись на своем аляповатом творении.
— Может, возьмешь синей краски и нарисуешь небо?
— Нет. Черный.
Несмотря на воодушевление Полы, Джоди не рисовала ничего, кроме больших темных пятен, не прикасаясь к другим цветам, не желая, чтобы рисунки изображали хоть что-то. Мне уже приходилось наблюдать такое. Дети, которые вытерпели невзгоды и насилие, очень часто используют только темные краски, как будто их восприятие «закрылось» и они не замечают ничего вокруг себя, ни цветов, ни форм, — ничего из того, что замечают нормальные дети.
Мы пообедали В относительно спокойной атмосфере. Хотя мне казалось, что уже время ужина — так давно я была на ногах. Вторая половина дня проходила мирно, и я подумала, что сейчас самое время сфотографировать Джоди, так как в социальной службе требовался ее снимок для документов. Я взяла фотоаппарат и объяснила Джоди, что и зачем хочу делать.
— Ты не будешь против, если я тебя сфотографирую, милая? — Было необходимо предоставлять Джоди как можно больше свободы выбора, чтобы укреплять в ней чувство стабильности и безопасности.
Она пожала плечами, что я расценила как согласие. Пола сдвинулась вбок, чтобы в кадр попадала одна Джоди. Я посмотрела в видоискатель и поймала в центр кадра ее голову и плечи на фоне стены.
— Можешь улыбнуться, Джоди. — Она выглядела очень строгой.
Ее губы растянулись в глуповатой улыбке, потом поднялась одна рука, и Джоди пропала из кадра.
— Очень смешно, Джоди. Давай поднимайся. — Я продолжала смотреть в камеру.
И тут поднялась вторая рука — в ней был зажат свитер.
Я опустила камеру:
— Джоди, ну что ты делаешь?
— Раздеваюсь.
— Зачем? — спросила Пола и быстро натянула на нее свитер.
Она не ответила. Она смотрела на меня, но не гримасничала, так что я быстро сделала фотографию и закрыла объектив.
