Тишина граничила со звоном в ушах — барабанные перепонки напряглись, ключ уверенно отпирал засов моей обители.
Утром Вова начал странный разговор:
— Знаешь, как нюхать кокаин и быть при этом в себе?
— Нет, — я была заинтригована.
— У тебя есть карандаш с ластиком под крышкой? — я порылась в письменном столе и нашла этот забавный трофей.
— А еще один?
— Держи!
Он достал тонкий прозрачный цилиндрический ластик.
— Устья большие? — он пристально изучал мой нос. — Да нет. Тогда нормально. Ты засовываешь в ноздрю. Перед этим намазав чем-то липким, например кремом.
Я, как на занятиях в спортклубе, повторяла за ним телодвижения.
— Высыпаешь в анатомическую пройму порошок и вдыхаешь. Только зажимай, чтобы ластик не пошел выше по дыхательным путям. Потом берешь носовой платок. Немного отворачиваешься и вынимаешь ластик — часть порошка прилипает к ластику, и ты вынюхиваешь не все. Я так на втором курсе играл в «кто первый нанюхается».
Я намотала эти сведения себе на ус.
Спустя несколько часов кто-то тихо открыл входную дверь.
— Что, удивлена? — послышался в прихожей знакомый голос Макса.
— Я уже ничему не удивляюсь. Когда дубликат успел сделать?
— Не фига было нажираться в одиночестве в «На лестнице»!
— Вот ты скотина.
— Я тебя тоже очень ряд видеть. — Он поцеловал меня холодными от мороза губами. От него пахло улицей — холодом, ветром, машиной, самолетом, новой рубашкой.
— А зачем Кира опасной бритвой порезала себе вены?
— Ты меня спрашиваешь?
— Ты с ней встречался, а не я. Я лично вела привычно размеренную жизнь, пока ты в ней не появился!
— Ты еще скажи, что тебя многое не устраивает. Только со мной ты решаешься на что-то большее, чем трахнулись и разбежались. Я тебе даю свободу. Ты можешь взять от меня все, что хочешь, — все отдам, последнюю рубашку сниму. — Он рывками расстегнул верхние пуговицы.
Да, меня действительно тянуло нарушать правила и расплачиваться за ошибки многократно, ведь за все нужно платить, за алкоголь похмельем, за секс хламидиозом, сифилисом и абортами, за знания усидчивостью и терпением, за опыт болью и трудностями. Я думала, этим можно купить счастье. Но в магазине две толстые продавщицы сказали, что продукт сняли с продажи, и повесили табличку «учет», нервно качающуюся на леске. Опять не успела.
Как я и ожидала, Макс тут же посмотрел на порошок. Перевел взгляд на меня, улыбнулся, снова обворожительно на стол, опять на меня.
— Кокаин? — спросил он абсолютно спокойным тоном.
