Сад Эдема | страница 52

Кое-кто попытался оказать давление на Дюбуа через правительство Нидерландов, но тщетно: министр просвещения Купер объявил официально, что окончательное описание материалов, связанных с яванским обезьяночеловеком, и публикация их будут осуществлены самим Дюбуа в ближайшие три года. Однако в печати так ничего и не появилось, и антропологам пришлось довольствоваться тем, что было издано до 1897 г.

А как же Вирхов? «Феномен слепоты» этого выдающегося ученого не менее поразителен: вплоть до своей смерти в 1902 г. он упорно отказывался признать не только значение питекантропа для раскрытия истории становления человека, но и очевидную к началу XX в. роль неандертальца в ней. Открытия костных останков неандертальского человека следовали одно за другим, но Вирхов упрямо «не замечал» их. Очевидно, ему не позволяло сделать это самолюбие корифея науки, просмотревшего эпохальное открытие. Однако ученый мир уже не желал более подстраиваться под капризы Вирхова: за год до смерти ученого о его ошибке осмелился прямо написать анатом из Штрасбурга Густав Швальбе, который, используя все накопленные данные, подробно описал определяющие особенности неандертальца как тип обезьяночеловека, предшественника «людей разумных». Примерно в то же время итоги изучения неандертальца подвел и другой выдающийся немецкий анатом, профессор антропологии Герман Клаач, который тоже без обиняков указал на заблуждение Вирхова. Однако тот, казалось, не слышал слов, обращенных к нему…

Между тем вскоре после смерти Вирхова стало известно открытие, которое, будь он жив, не могло бы не порадовать его. Во всяком случае, противники обезьянолюдей, потерявшие было веру в себя, неожиданно воспрянули духом. Вдохновляющие вести пришли из Англии…

Ни одно из открытий современности

не имело такого блестящего эффекта,

как открытие,

сделанное Чарлзом Даусоном в Пильтдауне.

Находка пильтдаунского человека

с исторической точки зрения

наиболее важная и поучительная.

Артур Кизс

Коробка гвоздей, купленная накануне в городе Луисе, оказалась никуда неугодной. Вот уже в течение четверти часа Чарлз Даусон безуспешно пытался вогнать в массивную дубовую доску ворот хотя бы парочку из них, чтобы закрепить ажурный, превосходного чугунного литья барельеф, счастливо приобретенный несколько дней назад при распродаже антикварной коллекции. Но увы! Под ударами молотка гвозди причудливо изгибались, не желая погружаться в дерево. Что за товар умудрился вручить ему на этот раз почтенный Уолтон, хозяин скобяной лавки? Так с постоянными клиентами не поступают.