Дюбуа ушел с заседания глубоко огорченный и расстроенный. Его идеи не находили той широкой поддержки, на которую он рассчитывал…
Наступил 1897 год. Прошло ровно десять лет со времени отъезда Дюбуа на Суматру и два года с тех пор, как он начал сражение за питекантропа. Достаточно большой срок, чтобы уяснить существо его мыслей. Но противники упорно не желали признать обоснованность заключений о «недостающем звене». Дюбуа, конечно, не был одинок. На его стороне были такие выдающиеся немецкие антропологи, как Густав Швальбе и Герман Клаач. Его по-прежнему воодушевленно поддерживал Эрнст Геккель. Однако Дюбуа этого было мало: он искал всеобщее признание!
И вот неожиданно наступил тяжелый кризис. Дюбуа смертельно устал от борьбы, которой не видно конца. Его упорство надломлено, он стал замкнут, подозрителен, в поведении появились трудно объяснимые странности. Питекантроп стал его роком; как ревнивый влюбленный, ограждает Дюбуа свою находку от посторонних. Несогласных с его выводами он считает теперь личными врагами. С большой неохотой показывает он останки питекантропа даже избранному кругу лиц. Все труднее становилось убедить его в необходимости познакомить с уникальными находками кого-нибудь из ведущих специалистов по антропологии. Дело дошло до того, что, когда у дверей его дома появлялся человек, в котором он видел коллегу, для него Дюбуа просто не было дома. Мысль потерять кости питекантропа из-за какой-нибудь нелепой случайности не давала Дюбуа покоя. Временами ему чудились звуки шагов ночных взломщиков… Наконец, измученный тревогами, Дюбуа предпринял неожиданный для всех шаг: в 1897 г. он сдал кости питекантропа на хранение сначала в музей своего родного городка Гаарлема, а затем перевез их в более надежное место — в хранилище Лейденского музея, где они на четверть века скрылись от глаз людей в двойном металлическом сейфе. Дюбуа считал, что достаточно долго убеждал других, чтобы позволить себе наконец не высказываться более о питекантропе. И вообще после всех оскорблений и унижений он потерял всякий интерес к обезьяночеловеку и связанным с ним проблемам. Попробуйте теперь убедить его, что он не прав!
Ученый мир удивлен, возмущен, но Дюбуа неумолим. Ни один человек не имеет теперь доступа к костям питекантропа, кто бы он ни был и кто бы ни ходатайствовал за него. Что это: каприз, странность, месть за несправедливость? Трудно сказать, но факт остается фактом. Даже Эрнст Геккель, духовный отец обезьяночеловека, так никогда и не увидел костей питекантропа, открытие которого гениально предсказал: в работах Лейденского конгресса ему участвовать не довелось, а сейф музея и перед ним не распахнули. Когда Герман Клаач, столько сделавший для подтверждения правоты Дюбуа, вернулся из путешествия на Яву, где он осматривал Тринил, и обратился с просьбой осмотреть черепную крышку питекантропа, то и ему было отказано решительно и бесповоротно. Дюбуа не захотел даже встретиться с ним. Клаач так и не увидел костей питекантропа: на Яве он заболел тропической малярией и в 1916 г., вскоре после возвращения в Европу, скончался.
