Оливия тихо выскользнула из дома, пока они не заметили ее. Сердце лихорадочно колотилось у нее в груди, голова шла кругом. Как она могла сделать такую глупость — полюбить этого мужчину и отдать ему сердце и душу?
Ведь она знала, что это игра. Димитри ясно дал понять, что она всего лишь тело, которое он в буквальном смысле нанял, чтобы избавиться от нежеланной будущей невесты. Однако она с глубоким стыдом поняла, что подсознательно в ней жила безумная надежда, что, быть может… быть может…
Она оказалась невероятно доверчивой. Стоило Димитри пробормотать несколько милых лживых пустяков, и она растаяла. Ей следовало знать, что ему нужен только секс с любой красивой, покладистой женщиной, которая встретится ему на пути.
Конечно, он находит ее желанной. Но это относится к множеству других женщин, печально подумала Оливия. Почему у нее сложилось впечатление, что она может чем-то отличаться от них?
Прижавшись к мраморной колонне на верхней террасе, Оливия мрачно смотрела на яркие огни, потом с тяжелым вздохом взглянула на свое великолепное платье. Сейчас она обменяла бы всю роскошь и богатство на маленький домик и мужчину, которого она могла бы любить и который бы уважал ее и был всегда верен.
Чувствуя себя уставшей и разбитой, она нашла другую дверь и, спотыкаясь, вошла в свою спальню. Вспомнив, что Димитри сулил ей ночь страстной любви, она засунула спинку стула под ручку двери.
Он может заняться этим с Элени, подумала Оливия, раздраженно сдернув с себя платье и швырнув его на стул. Оно упало на пол, но она не стала поднимать его.
Оливия надела ночную рубашку из черного шелка и со вздохом облегчения улеглась на мягкую льняную простыню. Она лежала в ожидании сна, и картины прошедшего вечера стали всплывать перед ней с четкостью цветного кинофильма.
Вот Димитри, смуглый, красивый, влюбленный. Опять он, весело смеющийся. Его белозубая улыбка и беззаботное лицо даже сейчас вызывали напряжение в ее теле. Кажется, что все мысли заняты только им. Обманчиво влюбленный. До боли красивый и желанный.
Оливия сжала голову руками, пытаясь избавиться от наваждения. У нее вырвался стон. Она вскочила и налила себе бокал вина из графина, стоявшего на прикроватном столике, надеясь, что алкоголь может вызвать у нее сонливость. Но этого не произошло.
Сердито бормоча что-то себе под нос, она расхаживала по комнате и даже пыталась считать от тысячи в обратном порядке. Дойдя до девятисот тридцати, она бросила это занятие и обнаружила, что дрожит, вспоминая прикосновения Димитри.
