— Что это за паштет? — вдруг вскрикнула старая дева пронзительным голосом. — Откуда этот паштет, Флора?
Мои несчастные и почти совершенно уничтоженные сообщники молчали.
— Это мой портвейн? — продолжала она. — Ну, даст ли кто-нибудь мне рюмку моего портвейна?
Я поспешил услужить старухе. Она взглянула на меня через край рюмки со странным выражением на лице и спросила:
— Надеюсь, вам понравилось это вино?
— Я нахожу, что оно превосходно, — ответил я.
— Еще мой отец спрятал его. Немногие знали больше толку в портвейне, нежели мой отец, упокой его Господь!
Старуха села на стул с очень неуспокоительным для меня решительным видом.
— Вы желаете направиться в какую-нибудь определенную сторону? — спросила она.
— О, — ответил я и также сел. — Не считайте меня бродягой. У меня есть друзья, и чтобы увидеться с ними, мне необходимо только выбраться из Шотландии; деньги на дорогу у меня есть. — С этими словами я вынул пачку банковских билетов.
— Английские? — спросила старуха. — Их не очень-то охотно принимают в Шотландии. Наверно, какой-нибудь глупый англичанин дал вам их. Сколько их тут?
— Право, не знаю, я не смотрел! — ответил я. — Но делу можно помочь.
Я сосчитал бумажки: у меня было десять банковских билетов по десяти фунтов, все на имя Абрагама Ньюлэндса, и пять билетов стоимостью в одну гинею на английских банкиров.
— Сто двадцать шесть фунтов пять шиллингов, — заметила старуха. — И вы носите такую сумму, даже не потрудившись сосчитать деньги! Если вы не вор, то, согласитесь, очень похожи на вора.
— А между тем, сударыня, эти деньги принадлежат мне законно.
Она взяла одну из бумажек, поднесла ее к глазам и проговорила:
— Хотела бы я, чтобы кто-либо сказал мне, возможно ли узнать, откуда взялся этот билет.
— Полагаю, невозможно, но если бы я и ошибался, то это не имело бы значения, — ответил я. — Со всегдашней вашей проницательностью вы угадали правильно. Эти деньги мне принес англичанин. Их через своего английского поверенного прислал мне мой внучатый дядя, граф де Керуэль де Сент-Ив, насколько я знаю, богатейший французский эмигрант в Лондоне.
— Мне ничего не остается, как поверить вам на слово.
— И я надеюсь, сударыня, что вы не усомнитесь в том, что я говорю правду.
— Ну, — сказала она, — в таком случае дело можно сладить, я учту один из этих билетов в пять гиней и дам вам серебра и шотландских бумажек, удержу только баланс. Этого вам хватит до границы. Далее же, месье виконт, вам придется самому заботиться о себе.
