— Флора, как попал он сюда?
Виновные начали в два голоса объяснять причину моего присутствия в их доме, но этот дуэт скоро замер, сменившись жалким молчанием.
— Мне кажется, что вы, по крайней мере, должны были хоть предупредить вашу тетку! — снова фыркнула старуха.
— Сударыня, — возразил я, — они и хотели сказать вам о моем появлении, но не исполнили своего намерения только по моей вине; я уговорил их не тревожить вашей дремоты и попросил отложить церемонию моего формального представления вам до утра.
Тетка Флоры смотрела на меня с нескрываемым недоверием; я не знал, чем уничтожить в ней это чувство, и вместо всяких уверений грациозно поклонился.
— Пленные французы хороши на своем месте, — сказала она, — но я не считаю, что их место в моей столовой.
— Сударыня, — ответил я, — я не нанесу вам обиды, сказав, что нет места (исключая Эдинбургского замка), из которого я ушел бы с большим удовольствием, нежели из вашей столовой.
В эту минуту, к своему большому успокоению, я заметил, что железное лицо старухи в одно мгновение смягчилось намеком на улыбку; впрочем, тетка Флоры сейчас же подавила усмешку.
— Не позволите ли спросить, как вас зовут?
— Честь имею рекомендоваться: виконт Анн де Сент-Ив.
— Месье виконт, — проговорила она, — право, мне кажется, вы делаете нам, людям простым, слишком много чести.
— Будем говорить серьезно, хотя бы в течение нескольких минут. Что оставалось мне делать? Куда мог я идти? Неужели вы можете гневаться на этих добрых детей за то, что они сжалились над таким несчастным человеком, как я? Ваш покорный слуга не страшный искатель приключений, к которому выходят с пистолетами и (тут я улыбнулся) со свечами в широких подсвечниках. Я просто молодой джентльмен, поставленный в ужасное положение; меня разыскивают повсюду, и я желаю только скрыться от моих преследователей. Ваш характер мне известен — я прочел его в ваших чертах (я внутренне содрогнулся, произнеся эти смелые слова). В теперешнее время, может быть, в самую эту минуту, во Франции есть английские пленники, страшно несчастные. Может быть, кто-нибудь из них так же, как я, преклоняет колени, берет руку, которая имеет возможность скрыть его, помочь ему; может быть, он прижимает ее к своим губам, как я…
— Вот прекрасно-то! — крикнула старуха. — Имейте дело с людьми! Видели вы что-либо подобное? Ну, скажите мне, мои дорогие, что нам делать с ним?
— Вышвырните его вон, — проговорил я, — выгоните бессовестного малого, и чем скорее, тем лучше. А если ваше доброе сердце укажет вам — помогите ему, объясните, по какой дороге должен он идти!
