— У вас хорошо получается делать вид, что вы не наткнулись только что на истеричку, бродящую среди ночи по саду.
— Ничего истеричного я в вас не заметил. Вы были огорчены и рассержены. — «И красивы», добавил он про себя.
— Меня расстроил телефонный звонок.
— С кем-то стряслась беда?
— Ни с кем, кроме меня, и я сама виновата.
Она остановилась, погасила сигарету и спрятала окурок под прелыми листьями рядом с дорожкой. Выпрямившись, повернулась к Дэвиду и посмотрела на него долгим взглядом.
Хорошее лицо. Сильный подбородок, ясные глаза. Цвет сейчас не разобрать, но она вспомнила, что они голубые. А еще ей вспомнилась его широкая улыбка, когда он стоял, обняв сына и дочь. Мужчина, любящий своих детей, внушал ей доверие.
— Вы теперь живете с нами практически под одной крышей, и до вас наверняка дойдут слухи. Так что лучше я сама скажу. Мы с мужем уже много лет живем раздельно. А совсем недавно он сообщил, что намерен оформить развод. Его будущая жени очень молода. Красива, умна и… очень молода, — повторила Пилар с легким смешком. — Я оказалась в трудной и неловкой ситуации.
— Он будет в куда более трудном и неловком положении, если когда-нибудь поймет, от чего отказался.
До нее не сразу дошло, что это был комплимент.
— Спасибо, вы очень любезны.
— Это не любезность. Вы в самом деле красивая, элегантная и интересная женщина.
Которая не привыкла это слышать, осознал Дэвид, когда Пилар в недоумении посмотрела на него.
— Уходя от такой жены, мужчина многое теряет. Развод — тяжелое испытание. Своего рода смерть, если ты с самого начала серьезно относился к браку.
— Да, вы правы. — Она была благодарна ему за поддержку.
Дэвид слегка коснулся ее плеча и не убрал руки, даже почувствовав, как она напряглась и чуть-чуть отстранилась.
— В три часа ночи некоторые дневные правила не действуют, поэтому я скажу прямо, что увлечен вами.
От этих слов у Пилар сильнее забилось сердце.
— Мне лестно это слышать.
— Это не лесть. Когда вы сегодня открыли нам дверь, меня как будто молнией ударило.
— Что вы говорите. — Пилар отступила на шаг назад. — Мы совсем не знаем друг друга. И к тому же я… — «Пятидесятилетняя старая дева», — вспомнила она. Нет, никакая не старая дева. Но — близко к тому.
— Это правда, и я не собирался так спешить с признанием. Но… красивая женщина, залитый лунным светом сад. Как можно оставаться благоразумным в такой обстановке? Кроме того, вам будет над чем поразмыслить.
— Это уж точно. А теперь мне надо идти.
